ДЕБЮТ В «КРЕСТЬЯНКЕ»
Людмила ВОЛЧКОВА
Людмила Волчкова — врач, работает в детском санатории под Ленинградом. Для ее рассказов характерны психологическая точность, глубокое сопереживание героям, которым автор при всех их порой не очень-то симпатичных качествах все же не отказывает в праве на сочувствие.
Оба предлагаемых читателям рассказа публикуются в журнальном варианте.
Алюминиевый саквояж, набитый до отказа, громыхнул, зацепившись за косяк высокой двери Дворца культуры. И хотя доктор не глянул с укором — фельдшер Лудов мысленно выругался. Навстречу уже спешил расстроенный директор дворца. Он стал торопливо рассказывать то, что они знали от диспетчера: тяжелая травма у актрисы.
— На сцене она, я провожу... И надо же, как не вовремя! — сокрушался он. — Еще три спектакля... А как все хорошо шло!
Остролицый, взволнованный директор постоянно одергивал полы нового кримпленового пиджака и причитал:
— С начала каникул утренники давали, и вот тебе!.. Нарушение техники безопасности! Безобразие! Кому теперь отвечать, а?..
Они прошли по гулким коридорам, мимо боковых дверей зрительного зала, мимо служебного туалета и дальше, мимо вахтера у черного хода.
Толстый, с азиатскими глазами, доктор Совкин, слегка задыхаясь, спросил:
— С какой высоты?..
— Метра четыре,— ответил
директор, словно бы извиняясь. — Она в ступе, по воздуху...
— Метра четыре,— буркнул доктор.
Лудов неприязненно глянул ему в спину. Утром между ними произошла пустяковая, но неприятная ссора из-за приема сумки и лекарств у сменщиков.
Вообще к доктору Совкину на станции «Скорой помощи» отношение сложилось двойственное: его побаивались, потому что он умел занудливо доводить пустяковый конфликт до большой проблемы, и посмеивались над этой занудливостью. Когда Лудов обнаружил в графике, с кем работает сегодня, у него упало настроение. А в диспетчерской оживленно посмеивались, мол, повезло бригаде, в гости к Бабе Яге — обратно на метле вернутся. Нынче-то Баба Яга во Дворце культуры обитает, с точным адресом. Это раньше — пойди туда, не знаю куда...
Из-за кулис Лудов увидел сцену с грубыми, картонными декорациями лесной чащи. Высоко над ними был протянут канат, а у края сцены, у избушки на курьих ножках, лежала Баба Яга и прикрывала рукой глаза от яркого света.
— Занавес!!! — зашипел сзади директор. — Почему не дали занавес!!!
Механик сцены принялся оправдываться, и тут Лудов понял, что
зал полон зрителей младшего школьного возраста. Зрители ждали дальнейших событий. Думать о детишках было некогда. Совкин, а следом за ним и Лудов с медицинским чемоданом решительно вышли на сцену. Встреченные оживлением в зале, они принялись рассматривать пациентку.
Лудов заметил, что старуха слишком размалевана и ненатурально страшна.
— Как же это ты, а? — сердито спрашивал Совкин, копаясь в чемодане. Он ко всем больным обращался на «ты».— Как упала?
— На спину, — простонала пострадавшая.
— Горб тебя подстраховал,— констатировал Совкин. — Скажи спасибо тому, кто тебе такой хороший горб сделал. Шевелить ногами-руками можешь?
После осмотра Лудов был отослан за носилками, и у него сразу нашлось множество помощников. Один из актеров, загримированный Волком, вызвался нести Бабу Ягу до машины на руках, но фельдшер неприязненно пояснил, что нужны именно носилки, а еще лучше — щит. Нашлась фанера. Когда Волк появился на сцене с фанерным листом, дети разразились одобрительным хохотом и аплодисментами. Волк находчиво раскланялся, помахал детишкам лапой и принялся помогать врачам.
Механик сцены, нервничая, копался с занавесом, и Лудов подивился такой нерасторопности. Втроем они осторожно уложили Бабу Ягу на щит, щит — на носилки и понесли за кулисы, к разочарованию зрителей.
Самые маленькие вскакивали, чтобы не пропустить ничего, и кричали вослед, что лечить Бабу Ягу не надо, что она злая...
За кулисами Баба Яга стала показывать дурной характер. Хотя она стонала и охала, но наотрез отказалась ехать, пока с нее не снимут грим и не отстегнут горб. Напрасно доктор Совкин убеждал ее, что время дорого, и сердился, а Волк обещал принести
одежду прямо в машину «Скорой помощи». Баба Яга на компромиссы не шла. Лудов поставил саквояж на круглый стол и отошел к двери.
Лудов сообразил, что актриса гораздо моложе своей героини — очень уж заботливо вел себя Волк, да и все вокруг называли страшилищу Ниночкой. С нее сняли дикий, лохматый парик и расчесали темно-русые волосы. Возле лба и висков отчетливо проявился коричневый грим, покрывавший белую кожу. Снегурочка помогла Нине снять плотные перчатки с когтями, и Лудов увидел маленькие хрупкие ладони. Постепенно шло перерождение Яги в Василису Прекрасную. Кто-то рядом монотонно рассказывал, что Нина занимается в цирковой самодеятельности, что ее попросили сыграть роль Бабы Яги для детей, что она участвовала уже в одиннадцати представлениях...
Баба Яга оказалась двадцатилетней плотной девушкой с круглым миловидным лицом и страдальческими серыми глазами. Ей было явно не по себе, что вокруг толпились люди, и она жмурилась от боли и смущения.
Лудов достал шприц и готовился сделать ей укол, но она заотказывалась.
— Ничего, Ниночка! Ведь в руку же,— стали уговаривать все вокруг.— Пусть уколет!
Но Нина, видимо, все еще находилась в роли. Сварливый характер не позволял ей быстро менять решения.
Всю дорогу до машины носилки с Бабой Ягой сопровождали актеры. Волк, Заяц, Медведь... И Лудов заключил, что нрав у Нины не такой уж и плохой. Лудову понравилась такая забота. Не понравилась, правда, забота Волка — тот готов был прямо-таки в машину забраться. Он его оттеснил саквояжем.
Носилки погрузили в машину.
Доктор Совкин по правилам уселся впереди, с водителем, а Лудову предстояло наблюдать за пациенткой. Он был рад. Он сел так, чтобы она тоже могла его видеть — рядом, на откидном сиденье. Он знал, что внешность у него заурядная. Круглые щеки и смешной нос делали его похожим на артиста Пуговкина. (Ему об этом не раз говорили. Он даже копировал иногда артиста, и ему удавались смешные интонации.) Но сейчас его присутствие стесняло Нину. Было, конечно, не до шуток. Лудов спрашивал время от времени: «Не очень трясет? Что-нибудь беспокоит?» Нина тихо отвечала: «Ничего... потерплю...»
Под конец пути Лудов осмелел и стал расспрашивать пациентку, где она работает и живет, часто ли занимается в студии, куда она хочет поступать летом... Он старался внушить Нине, что травма ее — пустяк, хотя знал, что серьезность повреждений установят только в больнице.
В приемном покое доктор Совкин написал направление, передал его дежурному врачу и, не дожидаясь результатов осмотра, махнул рукой Лудову — поехали! Фельдшер нехотя сел в машину.
По рации велели им возвращаться. Вызовов не поступало.
На станции «Скорой помощи» Лудов несколько минут слонялся по коридору. Его позвали играть в домино с водителями и фельдшерами, но он отказался. Пошел в диспетчерскую. Долго смотрел на список телефонов. Набрал номер больницы и попросил дежурного врача.
— Здравствуйте!.. «Скорая» беспокоит. Мы вам привезли больную с ушибом позвоночника полчаса назад.
Хороший рентген? Спасибо! А куда положили? Понимаете, нас родственники просили уточнить, можно ли навещать и в какое время... Да? А что в передаче?.. Ага. Можно вам позвонить еще вечером? Нам диагноз в карте надо поставить. Хорошо. Спасибо! До свидания!
Лудов постоял минуту и пошел смотреть, как играют в домино фельдшера и водители. В голове крутилось глупое: «Надо же, в Бабу Ягу влюбился...»
Журнал "Крестьянка" № 5 1988 г.
Оптимизация статьи - промышленный портал Мурманской области