Рабочую смену на Ново-Горьковском заводе белково-витаминных концентратов называют вахтой. Однажды, задумавшись, почему именно вахта, а не смена, Валя Рыхлова сделала для себя небольшое открытие: насколько точно это слово определяет именно ее труд оператора на ферментере по выращиванию БВК — кормовых дрожжей. Вахта — бдительный надзор за миром микроорганизмов, неусыпная, настороженная сосредоточенность.
Казалось бы, ходи себе спокойно вдоль щитов с приборами, наблюдай за их показаниями. Ферментеры — размером с двухэтажный дом гигантские «скороварки» — автоматы и находятся-то за пределами цеха, на улице.
Со стороны взглянуть: и вздремнет оператор минут на 10 — никакого ущерба нет. Но когда имеешь дело с живым миром, пусть это мир самых простейших, одноклеточных существ,— полностью полагаться на автоматику нельзя. Собственно, потому и приставлен к ней человек.
Не сразу пришло к Вале это понимание. Ведь училась она в нефтяном техникуме, практику проходила
на нефтеперерабатывающих заводах. А с микробиологией столкнулась впервые здесь, на БВК, куда приехала по распределению с дипломом техника-технолога.
Но прежде, чем продолжить рассказ о Вале Рыхловой, приведем комментарий: что такое БВК. Комментатор — Валентина Федоровна Бабурина, руководитель микробиологической группы центральной заводской лаборатории.
— О дефиците белка на земном шаре знает сейчас, пожалуй, каждый грамотный человек. В поисках восполнения белковой нехватки ученые и наткнулись на удивительные способности простейших микроорганизмов. Если, скажем, крупный рогатый скот удваивает свою белковую массу за пять лет, цыплята — за один месяц, то бактерии и дрожжи успевают проделать это всего за несколько часов. То есть по скорости «производства» белка микроорганизмы не имеют себе равных в мире живых существ.
Ученые всесторонне исследовали свойства белка и витаминов, «выработанных» микроорганизмами. Оказалось, они могут отлично дополнить рацион и крупного рогатого скота и птицы. При этом «пищей» для них служат продукты переработки нефти, в частности парафины, то есть сырье, которое до недавнего времени для этих целей почти не использовалось.
Строительство предприятий по производству синтезированного белка — как бы прибавка новых гигантских лугов, пастбищ, полей в дополнение к тем, которыми мы располагаем. Это выгодно уже само по себе. Но приобщим к сказанному, что «поля-заводы» не зависят от климата. Не зависят от погоды. Они способны «работать» круглый год и круглые сутки. И еще: с разновидностями микроорганизмов можно вести селекционную работу, то есть выводить такие штаммы, которые увеличивали бы «выдачу» белка и ускоряли бы эту «выдачу». И если все это учесть, станет очевидным: ввод в строй каждого предприятия, подобного этому заводу БВК,— большой плюс для нашего сельского хозяйства. Особенно же в нечерноземной полосе России, где сельскохозяйственных угодий в обрез, а потребность в продуктах питания большая.
Добавлю, что наш завод — новостройка. Его пустили в июле 1973 года. А к осени 75-го он должен набрать проектную мощность. Заводов по выработке БВК подобной мощности у нас в стране еще не было. Ново-Горьковский — первенец биохимической индустрии, предприятие — лаборатория по испытанию техники, по выработке режимов выращивания биомассы. Для такого предприятия набрать за два года проектную мощность — задача сложнейшая.
Наш большой коллектив, в основном молодежь, справится с ней.
Даже первая, беглая информация о специфике работы на заводе ошеломила Валю, как и ее подружек — Лилю Бекещенко и Соню Лавренович, тоже выпускниц Новополоцкого техникума.
Новое, незнакомое, связанное с «живым» производство лишь в чем-то схоже с химией нефтепереработки. И если в нефтехимии каждое отклонение от нормы — ЧП, то здесь, у биохимиков, из ЧП, а точнее, из ориентировки на возможность всяких ЧП, были сотканы все дни, каждый час работы. Оказалось, например, что зима для дрожжей (для той продукции, которую аппаратчицы Валя, Соня, Лиля должны производить)—более благоприятное
время года, чем лето. Зимой легче выдерживать строгий температурный режим (32—34 градуса), в котором наиболее активно живут, то есть питаются, дышат и размножаются, накапливая биологическую белковую массу, дрожжи. А отклонение температуры даже на несколько градусов вверх или вниз грозит серьезной неприятностью.
Больше того. Летом, в тепле, обретают активность тысячи микроорганизмов, которые, проникая с воздухом в ферментеры, могут «заразить» дрожжи и, следовательно, ослабить их продуктивность. А могут и попросту «отвоевать у них жизненное пространство». Тогда вместо нужного продукта — дрожжей с великолепным именем «Кандида гиллермонди», дрожжей, в сухом виде содержащих 60 процентов ценнейшего белка,—? «съев» отпущенное для них питание, из ферментеров могут выйти никому не нужные, бесполезные самозванцы.
А какой неожиданностью прозвучало для девушек сообщение, что дрожжи способны вдруг объявить «голодовку», хотя рацион питания — парафин и минеральные соли — выдан им сполна. И оказывается, произойти это может оттого, что в питательной среде будет недостаточная концентрация водородных ионов.
У биохимиков для определения этого состояния среды существует понятие «РН» — «пэ аш» — показатель хода окислительного процесса, за которым нужно следить во все глаза. Иначе «голодные» дрожжи вспенятся и полезут вон из ферментера. Может случиться и так, что дрожжи начнут поедать сами себя, и тоже резко сократится выход их из ферментера. Еще одна опасность: дрожжи как бы «переедят» парафина, и внутри каждой дрожжевой клетки он задержится неусвоенный, то есть не преобразованный в белок, а это брак.
Словом, информация о биологических тонкостях той работы, которая им предстояла, поразила девушек. Увлекла цель — научиться вопреки всем трудностям «взнуздывать» своенравие «Кандида гиллермонди», научиться выращивать тоннами существа, которые можно рассмотреть только с помощью микроскопа.
У Вали в бригаде оказалась аппаратчица чуть постарше ее, Нина Ватагина, которая пришла на завод тоже с дипломом об окончании нефтяного техникума, но только раньше, когда завод еще не был пущен. У Нины роль совсем особая и ответственная: она обслуживает отделение чистой культуры. В небольшом аппарате она выращивает «посевной» материал, те первые кубометры отборной по качеству дрожжевой массы, которые направляются в большие ферментеры
для промышленного производства белка. Иными словами, Нина как бы готовит семена для посева на большом «поле». Высока будет жизнедеятельность Нининых «питомцев» — быстрее пойдет процесс накопления дрожжей в большом ферментере.
помощью Нины, с помощью старшего оператора бригады Валентина Грахова, с помощью микробиологов и технологов завода Валя Рыхлова постепенно поняла, как тесно связаны на заводе БВК все процессы, в какой зависимости находится один от другого. И этот шаг ее профессионального становления породил совершенно новое ощущение, с которым Валя стала приходить на работу,— ощущение ответственности. Ответственности, дотоле ей неведомой. Тогда-то она оценила точность выражения «вахта» — рабочая смена.
Вслед за этим Валя, естественно, поднялась еще на одну ступеньку в овладении мастерством оператора. Валя не помнит, подсказал ей кто-то эту мысль или она наткнулась на нее в книге, мысль о кпд — о коэффициенте полезного действия — каждого дня, который прожит человеком. Но понятной, зримой она стала для Вали в цехе. День за днем Валя училась постигать, каким разным может быть он — коэффициент полезности тех восьми часов, которые она, оператор Рыхлова, проводит возле приборных щитов. И с каждой отработанной вахтой, неделей, месяцем ход ее отсчета в чем-то менялся.
Сначала, еще будучи ученицей, прикрепленной к опытному аппаратчику, она считала коэффициент полезности своей вахты высоким, если просто успевала уследить за всем, что делал ее учитель, понять, запомнить. Потом, когда Валя сдала экзамен аттестационной комиссии, получила третий производственный разряд и допуск к самостоятельной работе, точка отсчета как бы поднялась. И сейчас, когда она готовится к сдаче на четвертый,
высший разряд, каким обладает Нина Ватагина, сейчас Валя опять-таки по-новому оценивает каждую свою вахту. Он уже совсем иной — коэффициент полезности нынешнего ее рабочего дня.
Комментарий начальника планово-экономического отдела завода Марии Григорьевны Карцевой.
— Набрав проектную мощность, наш завод начнет давать доход, то есть возвращать государству те средства, которые были затрачены на его строительство. Себестоимость тонны дрожжей снижается неуклонно. В марте 1975 года с каждой выработанной тонны дрожжей предприятие получало по 70 рублей чистого дохода.
Теперь «разложим» заводские расходы на основные виды затрат. Окажется, что более трети их идет на парафины, то есть на «пищу» для дрожжей. Значит, расходовать их нужно рационально: неусвоенные вымываются в отходы...
Точно так же тщательно просчитываются затраты пара, воды, электроэнергии — все, что ведет к снижению себестоимости дрожжей.
И бесперебойная работа каждого ферментера — тоже прямая выгода для завода.
...Вот так, по рублям — десяткам, сотням рублей и «набегают» те внушительные суммы (сегодня это больше миллиона за месяц), благодаря которым в недалеком будущем (примерно через два — два с половиной года) завод полностью «погасит» государственную ссуду и начнет приносить стране прямой денежный доход.
... Идет обычная рабочая вахта первой бригады. Ровно гудят за стенами цеха мощные ферментеры. За два ферментера отвечает Валя. В цехе эта ее ответственность должна поровну распределиться между двумя щитами с приборами. А приборов тех на каждом щите — тридцать штук.
На столе перед Валей — режимный лист, сверху заполненный главным технологом цеха. Этот технологический регламент — как бы компас, по которому она ориентируется. «Компас» говорит Вале, сколько литров парафина должно каждый час поступать в ферментер, чтобы дрожжи и не «голодали» и не пресыщались, сколько воды, сколько питательных солей должно вливаться в емкость. Какова наилучшая температура среды. Кажется, сверяйся с приборами — вот и все твои заботы.
Только не отпускает Валю сознание: в ферментере «работают» — накапливают белок — живые существа. Не дай себе расслабиться и, уютно примостившись за операторским столиком, подумать, скажем, о завтрашней поездке всем заводом в Горький, в театр. С этим успеется. А вот как там с парафином на ферментере?
Сдавая ночную вахту, оператор с ее же, Валиных, аппаратов Володя Вдовин, предупредил: на пятом ночью был высокий остаточный парафин.
— Ты смотри, Валентина, сейчас парафин подается по режимным нормам, последний анализ на избыточный парафин — в ажуре, но раз уж был прецедент с «недоеданием», он может повториться. Не упусти момент!
«Значит, поворачивайся, Валентина. Посмотри-ка по приборам, что у тебя с парафином. Так, норма. А теперь возьми пробы из каждого ферментера. Сейчас из лаборатории придет пробосборщица, унесет их на анализ.
Ну, теперь взгляни, как идет подача солей. А что там с температурой? Ползет вверх? Открой задвижку на подаче холодной воды — подрегулируй режим в аппарате. Норма. Процесс накопления биомассы идет в строго заданном режиме...»
Когда вахта подходит к концу, каждый оператор подводит баланс. На большом графике — он висит в цехе на самом видном месте — появляются показатели: как идет выполнение планового задания бригадой и насколько преуспела или отстает бригада в ходе внутрицехового соревнования.
И вот тогда-то, в конце вахты, Вале становится виден кпд нынешнего ее рабочего дня. В последнее время она мерит его по марту 1975 года, когда их бригада вышла победителем социалистического соревнования в цехе.
Заключительный комментарий: о том внутреннем настрое, с которым покидаешь завод БВК, прощаясь с его цехами, с его людьми. Это ощущение встречи с самым характерным, что отличает рабочий уклад нашего времени. На заводе синтеза живого белка перед тобой встает сплав последних достижений науки со взлетом конструкторской мысли, который мы называем
научно-технической революцией.
Вдумаемся. Всего-то лет десять, как возникла в нашей стране новая отрасль промышленности — микробиологическая. Совсем недавно начали воздвигаться гиганты этой индустрии, и на обслуживание их была призвана в основном молодежь. Вот какой труд подготовила Родина своей молодой поросли. Труд рабочего здесь — труд образованного, разбирающегося в технологических тонкостях специалиста.
Вглядевшись, как работает молодежь, как работают Нина, Валя, их товарищи и подруги, понимаешь, может быть, наиболее важное: они, прежде чем кто-либо другой, сами к себе предъявляют высокие требования.
И с этой точки зрения они удивительно под стать друг другу: молодые работницы и завод-новостройка. Как завод олицетворяет современный сплав науки и техники, так молодые работницы аккумулируют в себе подлинные личностные ценности — сплав знаний, упорства и ответственности.
Ю. ХОРИЦКАЯ
Работница № 08 август 1975 г.