В. Оглоблина
Три странички тюменского блокнота
Сценаристка Валентина Оглоблина в недавнем прошлом геолог. Она работала в экспедициях на севере Тюменской области, участвовала в поисках тюменской нефти. Став студенткой института кинематографии, Валентина не раз отправлялась в эти места в командировку. И первый ее сценарий будет о тех, кто продолжает поиск сегодня.
Вкус
нефти
Снег, снег, снег... Он покрыл огромное пространство тундры, одел в снежные шапки мохнатые лапы елей, кедрового стланика. Так было здесь веками.
Но...
«Вы думаете, тундра — это снег
И прочая экзотика широт?..
Неправда, тундра вовсе не такая!
Вот буровые светятся вдали,
Как будто в Ледовитый отплывая,
Сигналят побережью корабли...»
Так написала о нынешней тундре тюменская поэтесса Любовь Ваганова. И верно: сегодня Приобье — ударная комсомольская стройка № 1. Больше сотни месторождений нефти и газа открыли здесь геологи за последние годы. Кипит в крае работа — поднимаются поселки и молодые города, нет числа скважинам, буровым, базам новых экспедиций.
...«Газик», натыкаясь на ледяные торосы и опасливо объезжая зеленые полыньи, пробирался по дороге, проложенной по льду Тазовской губы. В кабине рядом с водителем девушка.
— На сколько дней в бригаду? — спрашивает водитель.
— Как на сколько? Работать еду. Коллектором.
— А сама из каких мест?
— Из Краснодарского края.
— Теплый край. Что же не сиделось?
— А неинтересно было. Как приехала на нефтяной промысел после окончания саратовского техникума, поставили замерщицей уровня нефти в скважинах, так и замеряла. Три года одно и то же: открой крышку, замерь, закрой. Ну и написала письмо в Тюмень, в нефтеразведочную экспедицию.
«Нужны люди?» — спрашиваю. «Нужны»,— отвечают. И вот еду.
Смеркалось, когда из-за поворота дороги они увидели огни. По мере приближения буровая становилась все реальнее.
Возле нее примостились домики-балки. По сравнению с великаншей-вышкой они казались игрушечными. Так приходят на буровые десятки девушек. Так когда-то пришла на свою первую буровую я.
Так, а может, немного не так, пришла на скважину шесть лет назад женщина, о которой мне хочется рассказать,— Галина Закирова.
На всю жизнь запомнила Галя свою первую скважину. Приехала, а сменщицы нет. Удрала да еще записку оставила: мол, надоело киснуть в грязи. Ну, и пришлось Гале выручать буровиков — работать круглые сутки, без воскресений и суббот.
— Каждому нефтянику,— говорит Галина Закирова,— помнится первый нефтяной фонтан. Мне — на 49-й скважине Западно-Сургутского месторождения, пять лет назад...
Было так. Вот-вот должна пойти из скважины нефть. В отводной трубе превентера то и дело булькало, словно труба говорила с кем-то. Мирно разговаривая, она то и дело равнодушно отплевывалась, выбрасывая в «амбар» (яму-хранилище, вырытую в земле) очередную порцию воды и газа.
С часу на час ожидали появления
нефти, и поэтому возле амбара собрались все. И Галя, конечно, была тут же. Когда скважина выплеснула очередной
поток воды, один из парней окунул в нее палку, затем осторожно лизнул.
— Чистый бензин,— поморщился он.
— Дай и я,— потребовала Галя. Попробовала и тут же сплюнула:—Какая гадость!
Галя осталась у скважины и тогда, когда все разошлись. Хотелось первой встретить нефть.
Нефть пошла ночью. Ее, как и положено, вначале, пока скважину исследуют, подожгли, и яркий факел осветил пространство далеко вокруг. Взвихрился в небо столб черного дыма и тут же осел на белоснежное покрывало. Снег вмиг почернел и от жары стал на глазах оседать. К утру вокруг «амбара» его как не бывало, а под пеплом тлела пожухшая, прошлогодняя трава.
Теперь скважина не была мирной, и отплевывалась она не равнодушно, а сердито. Бешено гудя, горел газ, и горячая нефть подвывала ему. Среди зимы и снега возле фонтана стояла удивительная теплынь.
Фонтан бурлил пять дней, потом его задавили раствором, и скважина замолчала.
До поры, конечно. И пора пришла. Теперь это месторождение в эксплуатации.
— А после него сколько еще было фонтанов! — вспоминает Галина.
Да, немало, свыше двадцати нефтяных месторождений открыл коллектив Сургутской экспедиции, не зря носит она звание «Лучшая геологоразведочная экспедиция СССР». Одни из этих месторождений уже дают нефть, другие ждут очереди «на добычу», третьи только разведываются.
— Конечно, начинать всегда трудно,—говорит. Галина.— Было трудно и нам. Жили в балках. Приходилось и топить самим, и дрова пилить, и колоть. Но интересно! Страшно интересно! И мы не знали такого слова «ныть». Когда в Сургуте открылся филиал Тюменского индустриального института, я работала техником на испытании, и мы со сменщиком Кетовым Валерой ходили то на скважину, то в институт на лекции по очереди.
Сейчас Галя Закирова — старший геолог геологического отдела Тюменского нефтеразведочного управления, куратор двух самых северных и самых трудных экспедиций. Кроме того, она заканчивает институт да еще успевает воспитывать сына — третьеклассника Игоря. Сын любит книги и шахматы. Шахматным премудростям учит его отец — Феликс Закиров, в прошлом буровик, а ныне инженер по бурении в том же управлении, где работает и Галина.
И есть у них у всех одна заветная мечта как только Галина окончит институт, махнуть всем в самую северную экспедицию чтобы самим получать и исследовал нефть. Ибо, как говорит Галя, «приятие ощутить вкус нефти, приток которой вызвал ты сам...»
Место работы — небо
Северная экспедиция.... Север Тюменской области болота, болота, болота, болота, непроходимые особенно летом. Этот — болотистый край никогда не стал бы краем нефтяным если бы не авиация. По воздуху доставляют во все точки Тюменского края людей, продовольствие, медикаменты, технику, и даже вахты на буровые теперь «прилетают». В Тюменском управлении гражданской авиации — несколько девушек. Я хочу рассказать об одной из них, Тане Макаровой.— Где теперь Таня Макарова?—переспросил меня дежурный диспетчер на командном пункте Тюменского аэропорта.— Сейчас посмотрим. Так... Борт № 38951. Ушел в рейс еще вчера. Должен вот-вот вернуться. Впрочем, сейчас узнаем.— Он нажимает на кнопку пульта управления. Одна из лампочек тотчас же мигает зеленым светом.— Где борт № 38951?—спрашивает диспетчер в пространство.
И пространство отвечает ему милымженским голосом:
— Вылетел обратным рейсом. Посадка в Тюменском порту — в 20.00.
— Вас понял. Спасибо...
— Что вам сказать о Тане Макаровой? — вопросом на вопрос отвечает заместитель командира управления по политической части Анатолий Григорьевич Михайлюк. — Редкий она человек! Выдержка. Упорство. Все есть. И потому летать с ней хорошо.
А за окном кусочек летного поля. Ровные взлетные полосы, сигнальные огни. И самолеты.
Стремительно бежит по взлетной дорожке зеленый
АН-2. Бежит быстро-быстро. И вдруг останавливается, словно носом ткнулся. Из открытой дверцы выскакивает девчонка в летной форме и, деловито осмотрев самолет, направляется к диспетчерской.
— Таня Макарова,— говорит диспетчер. — Отчитываться идет. Но учтите: сегодня у нее снова вылет. В Пунгу. Значит, времени у вас в обрез.
Вечер. Желтый закат скользит по небу. А в аэропорту по-прежнему кипит работа. Мигают сигнальные огни. Желтые, зеленые, красные... Взлетают и приземляются самолеты. Прилетают и улетают люди.
Я на борту АН-2. Летим в Пунгу. На месте командира экипажа Таня Макарова.
— Таня — пока второй пилот, но стажируется на командира,— говорит ее начальник Николай Иванович Гулин.— Месяца через три и ей поручат самостоятельные полеты.
— Как вы пришли в авиацию? — спросила я Таню.
— Как? О, это долгая история. Занималась парашютным спортом в Кирове, в школе ДОСААФ. А затем и летать начала.
Сначала на планерах. Главный мой учитель — Александра Степановна Редькина. Именно с ней связаны мои первые самостоятельные полеты.
Помню, познакомили нас в летной столовой. Сказали: «Вот твой командир, а вместе вы составите женский экипаж. Единственный в нашем управлении».
С Александры Степановны мне во всем хотелось брать пример. Живая, жизнерадостная. А как следит за собой! И мать прекрасная, девчушек своих любит. Вот и получалось, что в воздухе Александра Степановна мне командир, а на земле как мать. Но более всего мне хотелось летать, как Александра Степановна. Очень чисто она летает.
С Редькиной Таня бессменно летала три года. Этой осенью Александру Степановну проводили на пенсию. У Тани теперь другой командир — Николай Иванович Гулин.
Интересно видеть их четкую и слаженную работу. Таня внимательно наблюдает за приборами, за бесцветным пространством неба. Николай Иванович пристально следит за каждым движением девушки.
— Люблю я взлеты и посадки,— говорит Таня, и вместе с серьезностью я вижу в глазах ее почти ребячью лихость.— Чем их больше на маршруте, тем лучше. Рука набивается. Крепнет,— поясняет Таня и вдруг настораживается.
Самолет сильно накренило, и земля вместе со своими озерами и болотами тоже накренилась, а линия горизонта побежала рядом с самолетом и, как бы подчиняясь непонятной силе, поплыла вместе с ним вниз.
Но вот выровнялась земля, и самолет пошел вверх.
— Выкарабкались,— вздохнула Таня, а ее учитель рассмеялся:
— А ты как думала?
И опять мы летим. Внизу сплошные болота и озера и как островки — суша, заросшая хилым хвойным лесом да белесым ягелем.
Трудные у Тани маршруты — Тобольск, Сургут, Пунга, Салехард и даже Мыс-Каменный. Мыс-Каменный. Поселок нефтяников.
Двухэтажные, седые от мороза дома да желтые шары огней. Узорами петляют следы на снегу. Робкий и легкий — заячий...
Тяжелый, коварный — хищника. А вот и нартовый след — след хозяев тундры, а вдоль него глубоко уходит в снег гусеничный шаг вездехода. И след нашего самолета. Разгрузка идет торопливо и весело.
— Все возим: и медикаменты, и оборудование, и одежду, и продукты,— говорит Таня.— Ведь дорог здесь нет, особенно летом и осенью. Сознаешь, что на тебя вся надежда.
...Качается на воздушных волнах маленький АН-2. За рулем Таня Макарова.
Дорога ведет на Север
«Каждый человек должен испытать себя на чем-то большом. На мелком деле не проявишь ни характера своего, ни способностей, ни таланта, поэтому край, где есть возможность проверить себя, притягивает молодежь. Романтика первооткрывателей! Места у нас дикие, земли нехоженые, и проложить на
них свою собственную дорожку, согласитесь, интересно».— Эти слова первого секретаря Тюменского обкома КПСС Бориса Евдокимовича Щербины я вспомнила в путешествии по Тюменщине не раз.
Припомнились они мне и в поселке Туртас, в штабном вагончике строительно-монтажного поезда № 522, когда слушала, как комсорг поезда Люба Зверева разговаривает с новичками. Этот поезд строит железную дорогу Тюмень — Тобольск — Туртас — Сургут — Стрежевое. Ту самую дорогу, что опояшет со временем всю область стальным кольцом и соединит нефтяные поселки между собой и со всей страной.
За окном вагончика станция Туртас, ее первые, выросшие в тайге домики.
— В какую бригаду пойдешь работать?— спрашивала Люба новенькую. На столе лежал ее комсомольский билет и красная путевка Волынского обкома комсомола. «Аня Захарчук. Год рождения 1954-й»,— прочитала я.
— Только в путейцы,— смело отвечала Аня.
— Ну, это мы еще поглядим. Ты про поезд послушай. Поезд у нас самый молодой в тресте — 130 комсомольцев. Сейчас строим станцию.
— А я все равно хочу в путейцы,— упрямится Аня.
— Штукатуры очень нужны. Будем строить многоквартирные дома. Да и восемнадцати еще тебе нет, не возьмут тебя в путейцы...
— Так через полтора месяца исполнится восемнадцать.
— Не через полтора, а через три,— поправляет девушку Люба.
— Ну и что ж, исполнится же! Через три месяца путейцы на Север уйдут, а штукатуры здесь еще будут,— настаивает Аня.
— И чего это девчонки все просятся на Север? — вздыхает Люба.— Говорят, мол, ехали — мечтали: Тюмень... стройка... болота... А тут уже водопровод, газ... Но трудностей и у нас хватает. На Севере мы тоже будем! И ты будешь, если доживешь у нас до этого дня. Мы же вместе с дорогой идем на Север. Ну как не вспомнить тут слова о «собственной дорожке» и о тех, кто прокладывает по земле Тюменщины эти дороги!
* * *
Я очень хочу, чтобы фильм по моему сценарию поставили. Чтоб были в нем и скважины и древний седой Ямал. И самолеты на приколе или в прозрачном ледяном небе. И караваны машин, идущие в пургу по льду Тазовской или
Обской губы.
И металлические каркасы буровых в заснеженном пространстве тундры. И чтоб были в фильме те люди, с которыми в прошлом работала я сама, и те, которые работают сейчас на нефтяных месторождениях Тюменской области. Мои друзья и мои подруги, которым я желаю счастливых дорог.
Студенты Государственного художественного института имени В. Сурикова Ю. Круглов, А. Лозенко, А. Петрушин были в тех же местах, что и Валентина
Оглоблина.
Работница № 02 февраль 1973 г.