Архиварий-Ус

Я из небольшого рабочего поселка.
Хочу попросить у вас помощи и совета. Попробую рассказать все так, чтобы вы меня поняли. До этой осени мы жили втроем: мама, я и моя младшая сестренка Лариса.
Отец нас оставил десять лет назад и не помогал все эти годы. Где он живет, не знаю. После ухода отца мама пошла работать в колхоз, и вскоре мы начали строить свой домик, а раньше жили у людей на квартире. Сейчас все чаще вспоминаю, как много мама работала — днем в поле на прополке свеклы, ночью на току. Тяжело ей было, а она нас с сестрой воспитывала, учила, стремилась, чтобы мы выросли хорошими людьми. Мы ходили в школу, и одеты были не хуже других, и накормлены всегда, и обстираны. Не знаю, когда она спала.
А потом мама тяжело заболела. Ее оперировали, но все было безнадежно, это я прочла в глазах хирурга. В сентябре мамы не стало. Мы остались одни — я и Лариса. Мне двадцать, ей шестнадцать. После смерти мамы у меня появилось к Ларе какое-то новое, непонятное еще чувство. Я все
время думаю о том, что теперь, когда нет мамы, я должна как можно лучше воспитать Лару, должна отвечать за каждый ее шаг, за ее поступки, мысли,
за ее будущее. Она ведь самый близкий, самый родной мне человек. Когда у нее все хорошо, я чувствую себя счастливой, все во мне поет, а если что-то идет не так, у меня душа болеть начинает. Материнского чувства я еще не испытала, но, наверное, это так и бывает...
Я работаю в отделении перевозки почты. Когда маму похоронили, соседи стали говорить Ларе, чтобы она тоже пошла работать, потому что на мою зарплату двоим трудно жить. Я об этих разговорах сначала ничего не знала. Лара тоже промолчала, она обняла меня и говорит: «Валечка, я очень хочу в школу ходить!» И я вспомнила, как мама мечтала, чтобы Лара закончила школу. Я решила: как бы мне трудно ни было, Лара должна закончить десятый класс. Педагоги сделали так, чтобы она бесплатно завтракала и обедала в школе.
Как я им благодарна! Это очень большая помощь. Учится Лариса на «четыре» и «пять», но сейчас, правда, немного отстала по болезни. Учиться старается, сидит до тех пор над задачей, пока не решит. Это упорство мне очень нравится.
Как хочется, чтобы под крышей нашего маленького дома — в память о маме — всегда жили вместе с нами любовь, дружба, взаимопонимание, уважение
друг к другу!
Но с каждым днем мне становится все ясней, что стремлюсь-то к этому, кажется, только я одна. Порой Лара бывает, что лучше и не нужно. Но это случается, как говорят по-украински, «раз урик и на велике свято». Мы, сестры, и в большом и в малом должны заботиться друг о друге. Мне хочется, чтобы у нас дома был порядок, как при маме.
Она всегда говорила, что ералаш дома мешает человеку работать и отдыхать, что легче поддерживать чистоту и порядок, чем каждый раз наводить их заново. Вот и обидно, что Лара, придя из школы раньше, чем я вернусь с работы, порой палец о палец дома не ударит. И грубит мне часто.
Не подумайте, что я замучила ее какими-нибудь нравоучениями или мелкими придирками. Нет! Причина тут, по-моему, другая.
Лара стала дружить с парнем, который живет на одной улице с нами. Юре 24 года, он уже пришел из армии. Лара влюблена в Юру по уши и не хочет замечать его недостатков. Если я или кто-нибудь из знакомых говорим ей о них, она отмалчивается или дерзит: Отстаньте, я его люблю!»
Рассудите, разве можно любить человека, который не ценит светлых и чистых чувств девушки? В то время, когда она уроки учит, он «шатается по
вдовушкам» (извините за выражение — это его собственные слова). Ему ничего не стоит напиться, а потом стучать к нам в окна, чтобы Лара вышла. И у себя дома он очень груб с родными, с матерью.
Я пробовала с ним говорить, но мне чуть было не попало от него. Лара еще очень молода, не знаю, как сложатся их отношения дальше. Но я хочу, чтобы моя сестра всегда была счастлива, чтобы ее дружба и ее любовь достались достойному человеку, поступки и мысли которого чисты.
Свою судьбу Лара в дальнейшем будет решать, конечно, сама. Но зачем же теперь, даже в мелочах, она несет в дом раздоры?
Лара пользуется авторитетом в своем классе, она выступает на вечерах с докладами о дружбе. Слушая ее, я горжусь, радуюсь и... огорчаюсь: почему
же она дома не такая?
Признаюсь, иногда мне в сердце заползает малодушие и шепчет: «Отступись. Пусть живет, как хочет. Так легче, так проще. Живи своим!» Но я всякий
раз вижу перед собой глаза мамы — и не могу отступиться. Как же дальше быть? Разве можно, живя под одной крышей, не говорить друг другу ни слова? У меня душа разрывается, когда так проходят дни,—мы же сестры! Может, я в чем не права?
Уважаемая редакция! Я вас прошу опубликовать в журнале мое письмо.
Только наши имена измените и адреса не указывайте. Прошу об этом, чтобы не обидеть Лару, не ухудшить наших отношений. А если люди отзовутся, расскажут, как своих детей растят, как борются за то, чтобы они хорошими людьми выросли, я узнаю об этом через журнал. Вот и все.