Здравствуй, «Юность»!
Пишу в редакцию впервые. Очень хочется с кем-нибудь поделиться своими размышлениями. И вот, надеясь, что вы меня поймете, решила обратиться к вам.
Мне двадцать лет. Я живу в Новосибирске с мамой. Живем вдвоем. Отца у меня нет. Моя мама никогда не была замужем. Ей было двадцать четыре года, когда я появилась на свет.
Трудно ей было, моей мамке, ох, как трудно. Очень рано ее подкосила болезнь.
Многие ее осуждали, что вот так просто взяла и родила меня. Много лет она пробыла на инвалидности, не в силах работать. А на руках я, совсем еще маленькая, беспомощная. И все-таки мы пережили с ней все трудности. Теперь нам намного легче. Я работаю, мама тоже. Ничего особенного, возможно, и нет в этом. Много ведь таких семей. Но я хочу поговорить о моем отце. О том человеке, который прекрасно знает, что есть у него дочь, и все же ни разу не подумал о ней.
Вспоминается один случай. Давно это было, я еще в школе училась. На мое имя была прислана бандероль от моей подружки. Прихожу на почту, подаю свое свидетельство о рождении и бланк. А женщина, которая проходила мимо, заглянув в свидетельство, для чего-то вслух произнесла: «Прочерк, наверно, незаконнорожденная». Ничего я тогда не ответила, да и что я бы смогла ответить? А вернувшись домой, долго плакала. Я отца тогда звала. Молила его, чтоб приехал ко мне, чтоб всему миру сообщил, что он мой отец. Не услышал меня отец. С глубокой обидой я смотрела на своих подруг, которые мне заявляли: «Хорошо тебе, у тебя нет отца, а тут чуть чего — папка за ремень хватается». Ничего я им не говорила о своих переживаниях. Хвасталась только, что бить меня некому, что счастливей я их. (Мама меня никогда не била.) А в душе я завидовала тому, что они произносят это слово — «папа». Когда была маленькая, часто, очень часто стояла я где-нибудь — или в магазине, или у кинотеатра.
Стою и смотрю на мужчин: а вдруг кто-нибудь из них мой отец. Путаюсь под ногами у них и мечтаю, посмотрит сейчас на меня и спросит: «Слушай, милая, тебя не Ларисой ли зовут?» Я быстро отвечу: «Да, Лариса. А маму — Наташей». И он узнает меня, возьмет меня в свои сильные руки и будет с радостью кричать: «Дочка, доченька!» А я обхвачу его за шею и буду шептать: «Папа, папочка…» Но не было этого. Поглядев на меня сердитыми глазами, дяденьки просили меня не мешаться под ногами. И так изо дня в день.
Подрастая, я перестала искать отца. Я стала только думать о нем. Я даже не знаю, где он живет, с кем живет. Не знаю его лица. (У мамы даже нет его фотографий. Порвала она их в молодости.) Я никогда не спрашиваю ее об отце. Знаю, что больно ей, чувствую это. Она даже смотреть на меня подолгу не может: сильно я на отца похожа. Об этом мне сказали мамины знакомые, которые знали его. Знаю я только, что служил он в нашем городе. Вот тогда мама с ним и познакомилась. Знаю, что он видел меня, маленькую, когда мне месяц только был. И все-таки уехал, на прощание даже не зашел посмотреть на меня. Стыдно ему, видно, было. Сбежал, как трус. Об этом мне тоже рассказывали мамины знакомые.
А я росла, ждала его и часто вместо слова «мама» говорила «папа». Это еще, когда я только начинала говорить.
Двадцать лет прошло. Возможно, он живет сейчас с какой-нибудь женщиной, воспитывает своих детей, любит их. И совсем забыл о том, что где-то так же, как и его дети, живет человек, мечтая узнать его, увидеть. Жаждая произнести это родное слово — «папа».
Дорогая редакция! Я вас очень прошу, если есть возможность, напечатайте мое письмо в каком-нибудь из номеров вашего журнала. Может быть, такие вот отцы прочтут его и вспомнят о своих детях. А может, и мой отец прочитает. И еще я хочу сказать вам, что я обязательно найду своего отца. Пусть он где-то даже очень далеко, но я приеду к нему и просто скажу: «Здравствуй, папка! Вот я тебя и нашла».
Я не буду его ни стыдить, ни ругать. Слишком долго я жду его. Мне бы только увидеть его, услышать его голос. С огромным уважением к вам Лариса Маринина.
г. Новосибирск.
Журнал «Юность» № 12 декабрь 1973 г.
Оптимизация статьи - промышленный портал Мурманской области