Поздно вечером Зулихан Абидокова возвращалась с поля в аул. Месяц только-только поднялся над вершиной горы. Обласканный его светом, Малый Зеленчук, казалось, даже повеселел и побежал еще игривее.
Здесь, неподалеку от аула Кош-Хаблъ, привольно раскинулись плантации сахарной свеклы, подсолнуха и кукурузы. Здесь же, вон в той лощине, делянка в двадцать гектаров — участок звена Зулихан. Звено хорошо удобрило землю. По двадцать пять тонн навоза внесли на каждый гектар. Да пятнадцать тонн куриного помета и гранулированного суперфосфата вывезли на участок. Но этого мало. За лето члены звена Зулихан трижды подкормят
всходы кукурузы смесью
гранулированного суперфосфата и аммиачной селитры. Обязательство нужно выполнить.
Ведь сна, Зулихан Абидокова, с трибуны ростовского совещания передовиков сельского хозяйства заявила, что ее звено соберет по 160 центнеров кукурузного зерна с гектара.
Никита Сергеевич Хрущев с интересом выслушал взволнованную речь горянки. В перерыве подошел к ней и спросил:
— Вы из Черкесии? Обязательства берете высокие. Сможете ли их выполнить?
— Смогу!
— Спасибо вам!—Никита Сергеевич крепко пожал руку Зулихан.
Спускаясь по тропинке и вспоминая об этом, она посмотрела на свои испачканные землей сильные руки. Много они поработали на своем веку. Да как еще много! Ни одному мужчине не угнаться было за ней, женщиной. Четырнадцатилетней школьницей пришла она в поле помогать матери убирать кукурузу. Зулихан ломала плотные, крупные початки и радовалась обильному урожаю. Все это было выращено женщинами, впервые вышедшими на колхозное поле. Ведь раньше они только и знали, что гнули спины на своем огороде, сторожили дом и усадьбу, боясь даже ненароком взглянуть на постороннего человека.
На следующую весну Зулихан приняли в кукурузоводческое звено. Тогда все на плантации делалось вручную. Вскинет, бывало, девочка на плечо тяжелую мотыгу и, радостная, спешит вместе со взрослыми на поле. Двадцать пять лет прошло с той поры...
И вот уже двенадцать лет, как Зулихан звеньевая. Что ни год, собирает ее звено по сто с лишним центнеров зерна с гектара. Недаром земляки зовут Зулихан «наша Долинюк».
Особый след в памяти оставил у нее год шестидесятый. Весна выдалась теплая, но капризная. Кажется, все подготовили: и удобрили землю хорошо, и предпосевную культивацию провели вовремя, и посеяли кукурузу откалиброванными, протравленными семенами «ВИР-42» быстро — за пять дней.
А вскоре порадовали и щедрые дожди. Но недолгой была радость. На смену дождям пришла иссушающая жара. Земля покрылась твердой коркой, а кукуруза еще не успела взойти.
Что делать? Зулихан опускалась на горячую землю, выгребала зерна с бледными, восковыми ростками, долго вглядывалась в них и, тяжело вздохнув, осторожно засыпала землей.
Нет, не прорастет кукуруза. Корка твердела с каждым днем, хороня под собой слабые ростки.
Что делать?
— Бороновать! Надо бороновать до всходов! — почти кричала обычно тихая Зулихан на агронома Хаджи Мурата Шебзахова.
— Слепое боронование опасно. Не практикуем мы такого...— возражал агроном.
— Я буду отвечать! — Зулихан так ударила кулаком окрай стола, что чернильница подпрыгнула и залила скатерть.
— Смотри, какой командир нашелся! — разводили руками старики, слушавшие этот разговор.
— Забыла, как муж учил...— сердито стукнул один из них палкой.
Нет. Ничего не забыла Зулихан. Все помнит. Будто вчера это было.
Помнит, как распахнулась дверь и в комнату ввалилась веселая компания парней. Застигнутая врасплох, Зулихан опустила голову, но одного успела приметить. Ловким движением парень расправил складки гимнастерки под офицерским ремнем, туго перехватывавшим его тонкую талию. На груди блеснули военные награды, и он, щелкнув каблуками ярко начищенных сапог, взял несмело протянутую руку девушки.
Быстрый, горячий шепот обжег Зулихан:
— Никто не узнает. Ночь и кони... Согласна?
Зулихан еще ниже опустила голову. «Вот он, единственный. Пусть позовет, на край света уйду. Без благословения родителей уйду!..»
Все так и было. В глухую, темную ночь Зулихан тайком убежала из дому. В условленном месте ее ждали кони и он. Сумасшедшая скачка, грохот окованных колес брички, горячие поцелуи. Все было. Но на этом и кончился праздник Зулихан. Привезли ее в аул Эльбурган, ввели в дом и показали на маленького, некрасивого абозинца:
«Вот твой муж»...
Отдали ее не тому, кто приезжал свататься. Много раз Зулихан убегала, но, избитую, в синяках, ее возвращали нелюбимому мужу. Родился сын Мухамед. Убежала с ним, но муж отобрал Мухамеда, и вот уже четырнадцать лет она ходит за десяток километров в аул и, как побитая,
бродит возле дома, где живет ее сын. Отец и дед мальчика не разрешают ему ни смотреть на мать, ни разговаривать с ней...
...Зулихан вся напряглась, сжав кулаки, будто все свое горе собрала в них. Медленно обвела горящими глазами собравшихся мужчин. И, кажется, впервые в ауле мужчины послушались простую женщину-горянку.
Давно уже для Зулихан ее поле стало вторым домом. Всю нежность, всю неразделенную любовь свою несла она туда. И все это знали.
— Что ж, быть по-твоему, Зулихан! Пустим борону,— согласился агроном.
Вскоре после боронования появились всходы. Через пять дней еще раз прошли легкие бороны по кукурузному полю. Зазеленевшее поле кукурузы радовало сердце. По 104 центнера кукурузы с гектара собрало звено в прошлом году.
Можно ли на полях Черкесии получить по 160 центнеров зерна с гектара? Можно. Слово Зулихан крепкое.
...Маленькие ручьи образуют большие реки. Так труд Зулихан и ее подруг рождает великие успехи семилетки.
Евгений ЛОСЕВ
Крестьянка № 8 август 1961 г.