Архиварий-Ус

В Томске, в двух остановках от ТЗРИ — Томского завода режущих инструментов, в оранжерее университета растет заморская пальма «Ховея Форстера» с острова Лорд Хау. Ее привезли сюда 90 лет назад основатели этого старейшего университета. Во время войны сотрудники оранжереи мерзли в своих домах, но оранжерею топили день и ночь, чтобы не замерзла пальма. Женщины, девочки-подростки возили дрова, пилили, кололи и не допустили, чтобы хоть на градус упала температура в оранжерее. Пальма выжила. После войны она впервые в неволе зацвела. Американские и английские газеты писали об этом, как о чуде: «Пальма расцвела в Сибири».
и только цель у всех была одна.
За общим столом за чашкой чая собрались в этот вечер вместе ветераны — те, кто отдал заводу не один десяток лет, и молодые — те, кто на заводе всего год-два.
Молодые, они пришли на ТЗРИ — новый, современный завод. Высокие, залитые светом цехи, чистота, цветы. Автоматические линии, станки-автоматы, автокары. Для них все это — нечто само собой разумеющееся.
А на встрече многие из них впервые заглянули в прошлое своего завода.
...Словно ветер из давнего сурового времени, прошуршало, пронеслось над праздничным столом полузабытое слово «эшелон». Осенью 1941 года в Москве падал удивительно крупный снег. Все, кто видел, запомнили его на всю жизнь — ни раньше, ни позже вроде бы не было такого. Снежинки,
крупные, в колючих остриях, падали на железные противотанковые надолбы, врытые в мостовую, и не таяли, словно сами хотели стать белыми надолбами, чтоб преградить дорогу врагу. У пригородов Москвы шли бои, когда от платформы станции «Фрезер» отошел эшелон. В одних его вагонах были тщательно упакованные станки, инструменты, лабораторное оборудование. В других — таких же товарных — разместились рабочие, инженеры, жены рабочих, их дети.  Эшелон взял курс на восток.
Суровый теплушечный быт, нары, печка-буржуйка. На станциях — очереди за кипятком и трепетное молчание на снегу у столба перед черным раструбом репродуктора: какая сегодня сводка?  Эшелон завода «Фрезер» спешил на восток, уступая дорогу лишь поездам с ранеными — с фронта и составам с пушками и бойцами — на фронт. Он еще был в пути, а его уже догоняли телеграммы с военных заводов: «Срочно отгружайте инструмент».
Да, без сверла и фрезы — имей хоть горы металла — не сделаешь ни танка, ни пушки, ни бомбы, ни ракеты. Это понимал каждый инструментальщик.
У них было общее имя и звание — «фрезеровцы первого эшелона». Они гордятся им и сегодня — ветераны, собравшиеся на эту встречу: станочницы Валентина Мария Кондрашова, Прасковья энергетик Николай Захаров, слесарь Сергей Захаров, котельщик Павел Трензелев, инженеры Павел Милицын, Евгения Левкина, Лев Будницкий. Здесь, на ТРЗИ, это звание — фрезеровец первого эшелона — словно высшая аттестация, бесспорное доказательство таких качеств, как мужество, воля, работоспособность, самозабвенная преданность делу.
28 декабря 1941 года в сорокаградусный мороз эшелон «Фрезера» прибыл в Томск. Не было ничего — ни жилья, ни помещений для станков, кроме старых конюшен без света, отопления, с земляным полом.  На стенах еще значились клички лошадей.  А предстояло выпускать инструмент, точность и чистота обработки которого измеряются в микронах. И все же через два месяца, в феврале 1942 года, первые инструменты были отправлены самолетами на авиационные заводы, на заводы, где делались реактивные снаряды.
Потрясенно слушают нынешние молодые рабочие фрезеровцев первого эшелона. Война — это так давно, за 10 лет до их рождения. Они, конечно, читали о ней в книгах, видели фильмы. Но совсем другое дело, когда-живой человек, которого ты знаешь, видишь ежедневно за соседним станком, рассказывает такое.
берег, грели ее на кострах (дрова для этих костров пилили круглые сутки) и обливали горячей водой обледеневшие за дорогу, .покрывшиеся коркой льда станки. Кора медленно отпадала, и они протирали их, торопились включить «фортуны» в работу. Станкам нужен ток, электричество. Как трудно
представить сегодняшним молодым сибирякам свою Сибирь без Братской, Красноярской, Новосибирской гидроэлектростанций!
Трудно поверить, что в их индустриальном Томске, где даже остановки троллейбусов носят заводские названия — «Подшипниковый», «Сибэлектромотор»,— перед войной производили лишь гвозди, махорку и карандаши.
В 1941 году, когда в Томск прибыли эшелоны с оборудованием многих московских и ленинградских заводов, население города в несколько месяцев увеличилось втрое.
Томские коммунисты, жены фронтовиков делились с эвакуированными всем — и кровом и теплом. В каждой комнате, в каждой кухне жили по нескольку семей. Суровый быт. Необычайно, даже для Сибири, морозная зима. У работниц Марии Кондрашевой, у Ольги Крупкиной в первые месяцы умерли здесь от простуды дети. Матери до сих пор говорят о них «погибли» — как об убитых на фронте.
До фронта было три тысячи километров, но его линия проходила через каждое сердце. Станки блестели от инея, печки едва топились — да и обогреешь ли цех обычной печкой, эмульсия замерзала. Работали по 12 часов, без выходных и отпусков. Но работали так, что в сентябре 1942 года, когда фашисты рвались к Сталинграду, Государственный Комитет Обороны за выполнение заказов фронта наградил завод переходящим Красным знаменем.
...Гордость нынешнего ТЗРИ — полуавтоматическая линия закалки инструмента. В глубине печи каким-то таинственным внутренним огнем дышат раскаленные сверла.
Там, в печи, с ними происходит «чудо»: молекулы перестраиваются, приобретают особую структуру, и прочность металла, из которого сделано сверло, повышается в несколько раз. С закалкой во время войны было особенно трудно: печи — не станки, их из Москвы не привезешь. Пришлось печи сооружать заново, из подручного материала, топили их мазутом, закалка шла долго, трудно. Однажды, рассказывали на встрече, пришел
приказ: за сутки изготовить партию инструмента особой конструкции, чтобы растачивать реактивные снаряды для «катюш». Инженеры ломали головы, как успеть за сутки. По технологии это считалось невозможным.
«Невозможно, но надо,— отвечал директор завода Сергей Иванович Блохин.— Я отсюда не уйду, и никто не уйдет, пока не сделаем». И сделали. От печи к печи, от перехода к переходу раскаленные сверла таскали на руках, перерывы между процессами сокращали до минимума.
Не только сверла — характеры людские закалялись в этом огне. Те, кто в войну прошел школу на томском заводе инженерами, механиками, технологами, сегодня руководят инструментальной промышленностью страны. Среди них и заместитель директора ВНИИ инструмента Н. С. Дегтяренко и
главный инженер Главинструмента П. И. Савин. Коммунисты, комсомольцы были в первых рядах фронтовых бригад. Бережно хранит бывший секретарь комитета комсомола завода Валентина Васильевна Стулова первую Почетную грамоту военного 1943 года.
Девчонки из молодежных бригад сейчас рассматривают эту грамоту, вчитываются в удивительные записи в трудовой книжке военного времени: «За образцовую работу по выполнению оборонных заданий наградить... юбкой и чулками». Примолкнув, задумавшись, слушают рассказ Героя Социалистического Труда Тамары Васильевны Лапшовой о своем, личном: «Рядом с заводом был госпиталь, и, отработав смену, мы бежали к раненым. Стирали бинты, мыли пузырьки для лекарств, писали письма. В цехе мы носили деревянные колодки — стружка же металлическая, порезаться можно, а
другой обуви у многих не было. Ну, а в госпитале не будешь же деревяшками стучать.
Разуем свои колодки и босичком по палатам. Раненые ждали нашего прихода. Там, в госпитале, познакомилась я с Мишей Лапшовым. Под Сталинградом получил он такие тяжелые раны и контузию, что не хотел жить в свои 18 лет. Наша дружба вернула ему волю к жизни. Потом, когда он вышел из госпиталя, остался здесь, в Томске. Мы стали мужем и женой и эту нашу военную дружбу бережно несем через всю жизнь».
...Ветераны и молодые. Работают они в одних цехах, на одном заводе. И все же сегодня, кажется, впервые так пристально вглядываются друг в друга. Вгляделись,  вслушались — и задумались. О многом. О том, например, почему девчата из бригады Наташи Степиной говорят о себе: «Мне еще
двадцать»,— когда их матери в этом возрасте говорили: «Уже 20». Или о том, почему торжественно величают «ветеранами завода» совсем еще не старых мужчин и женщин. Величают по праву: стаж у них — 34 года, а возраст — у кого 50, а у кого 48 лет!
Они пришли в цеха подростками — дети фрезеровцев, фезеушники из Томской и других областей. Многим из них было тогда 14 лет. Иные принесли с собой в цеха еще детские привычки, озорные прозвища — вроде «чижик» или «воробей». Отцы у всех были на фронте, а матери у многих далеко, у
иных за три тысячи километров. В августе 1942 года в Томск прибыл эшелон с девушками из Калининской области. Они успели познать все беды войны: полгода в их селах хозяйничали фашисты, на их глазах вешали партизан, рвали школьные учебники, сожгли их школы. После освобождения они уехали в Томск, на завод — делать оружие против врага.
Девчонки и мальчишки, фезеушники военных лет, сыновья и дочери завода, так же, как сыновья полков, они делили со взрослыми все тяготы их военного труда. Работницы по-матерински заботились о них. Москвички Мария Александровна Кондрашова, Мария Ивановна Каназирская, Мария Никитична Полякова налаживали подросткам станки, делились с ними последним куском хлеба, теплой одеждой.
В 1943 году «за образцовое выполнение заданий правительства по выпуску инструмента для оборонной промышленности» завод был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Во время митинга директор завода на руках поднял над трибуной 14-летнего Володю Меркулова, чтоб всем было
видно: «Вот он, наш тысячник! Вот с кем план перевыполняем!»
Фрезеровцы первого эшелона и дети завода — его военное пополнение — вот та закваска, те дрожжи, на которых взошел нынешний коллектив ТЗРИ. Сегодня они составляют костяк, его ведущую силу. Директор завода Лев Давыдович Будницкий, начальник производства Владимир Васильевич
Горбунов, лучшая станочница, которой доверяют ответственные заказы, наставница молодежи Нина Ефимовна Рожкова, Герой Социалистического Труда заточница Тамара Васильевна Лапшова... Еще в декабре 1974 года ТЗРИ выполнил пятилетний план по темпу роста объема промышленной продукции и достиг производительности труда, запланированной на конец пятилетки. Освоен выпуск высокоточных фрез для обработки титановых сплавов на станках с программным управлением. Томичи-инструментальщики — неизменно среди передовиков социалистического соревнования.
И в охватившем всю страну соревновании в честь 30-летия Победы здесь, на ТЗРИ, звучит особая нота, которая трогает сердца, умы людей, придает азарт и радость их работе. Молодежные бригады завода решили тоже работать «за того парня», но включать в свои коллективы не тех, кто погиб на
войне, а ветеранов, которые воевали или работали в войну на их заводе и ушли на заслуженный отдых. Будем, решили комсомольцы, выполнять их нормы, будто они и не покидали завода.
Так в бригаде Наташи Степиной появился Константин Константинович Иванов, танкист, с боями прошедший всю Европу, в бригаде Коли Казанцева — Иван Петрович Смирнов, фрезеровец первого эшелона, в бригаде Миши Калинина — Федор Андреевич Проп, фронтовик, 25 лет отдавший заводу. И на этот торжественный вечер-встречу молодежные бригады пришли в полном составе, вместе со своими ветеранами.
Решение включить в бригады ветеранов труда исполнено глубокого смысла. Здесь как бы смыкаются, переплетаются, обогащают друг друга соревнование и наставничество.
А ведь как это важно, чтоб не «прерывалась связь времен», чтоб заводские традиции переходили, не остывая, из рук в руки, из сердца в сердце!
Об этом говорила, заключая вечер, член парткома ТЗРИ, одна из организаторов встречи, Мария Ивановна Мощинская.
Встреча была в зале новой столовой, в новом доме заводского поселка. За окном виднелись огоньки крана — строился еще один дом.
ТЗРИ строит больше всех в Томске — своими силами, за счет заводских фондов.
Строит жилые дома, дома гостиничного типа для молодых семей, общежития, детские сады, детский клуб и детскую поликлинику.
Недавно вступил в строй спортивный комплекс с плавательным бассейном. За окном снег, сибирский мороз, а в бассейне теплая голубая вода — плавай, загорай под кварцем. Играй в баскетбол, занимайся гимнастикой — чем душе угодно. Младшая дочка Нины Васильевны Косичкиной (Фонаревой), о работе которой в войну подруги пели частушку «Будет миной немца бить Нина Фонарева», каждый день встречает маму с работы вопросом: «Мам, а в детскую плавательную секцию еще не записывают?».
Что ж, пусть плавает юная сибирячка, но пусть помнит: когда маме было столько лет, сколько ей сейчас, в мамином общежитии вода на полу замерзала и мама голодная давала у станка по две нормы ради Победы.
Ведь и за то сложил свою голову под Ржевом никогда не видевший своей внучки дед — отец Нины Фонаревой-Косичкиной, чтоб для его внучки, для миллионов детей была на нашей земле счастливая, полная труда и радости жизнь.
Такие встречи, как на заводе в Томске, необходимы не только для того, чтоб стало слышно далеко в веках, какой ценой досталась нам победа.
У встреч, подобных этой, есть и другой, более широкий смысл. Да, 30 лет назад, в мае 1945-го, окончилась Великая Отечественная война — одна из битв в борьбе за коммунизм. Но борьба продолжается и сегодня. За успешность наших прекрасных планов и трудов. За торжество лучших человеческих качеств в каждом из нас... И в этой борьбе так же, как на войне, у каждого из нас — свой путь вперед, свои участки боя».
Репортаж вела А. Левина.

Работница № 5 май 1975 г.