Звеньевую кукурузоводческой бригады Александру Даниловну Берко вызвал к себе председатель колхоза.
— Садись, Даниловна, дело есть, — сказал он, поднимаясь ей навстречу.
«Словно какого делегата встречает,— отметила про себя Даниловна.— К чему бы это?»
— Говорят, уж больно ты хозяйка хорошая, заботливая,— издалека начал председатель.
— Не сватать ли меня собрался? — усмехнулась женщина.
— Нет, хочу назначить тебя поварихой на полевой стан пятой бригады.
Александра Даниловна медленно подняла голову, встретилась с председателем глазами.
— Смеешься, Павел Григорьевич? Или с работой я не справляюсь? Или народ меня перестал уважать?
— Да что ты,— замахал руками председатель,— такую звеньевую, как ты, поискать! Только должен кто-то и обеды варить. Старуха не справится — где ей целый день у плиты простоять да шестьдесят человек накормить! Молодая с ребятами заболтается, про обед забудет. Прикинули мы: лучше тебя не найти. За тобой слово. Согласна?
Даниловна молчала. Жалко оставлять звено, хорошие у нее женщины. Да и на селе ей почет и уважение. А что такое повариха?
— Очень уж неблагодарная эта работа,— вздохнула Даниловна.
— Но очень нужная,— возразил председатель.— Накорми-ка хорошо тракториста,— он тебе две нормы даст! А на голодный желудок какая работа...
«Да, но почему именно я должна кормить его? — мысленно возмутилась Даниловна. И тут же сама себе ответила: — А почему бы и не я? Кто-то ведь должен...»
— Так как же? — не выдержал председатель затянувшегося молчания.
— Ладно уж, покухарю.
Рано утром грузовик, развозивший колхозников по полям, затормозил возле полевого стана. Долго стояла Даниловна, глядя вслед грузовику. Второй раз ее звено уезжало в поле без нее. Только в первый раз расставание было недолгим, ездила она на совещание кукурузоводов в Ставрополь.
Вздохнула и пошла растапливать печь. Потом рубила дрова, носила воду, спускалась в погреб за картошкой. Быстро чистила клубни, полоскала в теплой от солнца воде. А мысли уносились туда, в поле, к своему звену.
«Зной-то какой! В такую жару фляги пустеют быстро!»
— Ива-а-ан,— крикнула Даниловна,— запрягай лошадь! Воду на загоны повезешь.
— Новости еще! — заворчал тот, - я тебе, водовоз?
Но ослушаться не решился.
За полдня ни разу не присела Даниловна. Ноги стали как колодки. Но это не беда. Беда случилась позже. Повезла она обед в поле.
— Эх, порубаем сейчас! — обрадовались, увидев ее, ребята.
— Что привезли? — наклонился бачком тракторист.— Постный суп разочарованно протянул он.— Да я такую бурду и есть не буду!
Словно кто плеснул этим супом в лицо Даниловне. Краска обиды залила щеки. Звеньевой была, ни от кого худого слова не слышала. Привыкла, чтоб
люди уважали.
«Завтра же пойду к председателю. Пусть снимает с работы»,— как-то сразу сникнув, подумала она.
Но на другой день уже наступала на председателя:
— Как хочешь, а давай мясо! Мне людей кормить надо. Не могу я, чтоб они на работу голодные шли. Председатель беспомощно разводил руками:
— Я ж тебе по-русски говорю: нету. Через три дня будет.
— Вот что, председатель: сарай у нас есть, уток давай. Свое хозяйство заведем.
— Уток мне не жалко. Только когда тебе с ними возиться?
— Не твоя забота,— отрезала Даниловна.
Так на полевом стане появилась собственная «утиная ферма».
— У нас, как
в ресторане,— шутили обедающие, подвигая к себе тарелки с подрумяненной уткой и сочными помидорами.
Не много времени прошло с тех пор, как Даниловна приехала, а полевого стана не узнать. Во всем здесь чувствуется заботливая рука хозяйки. Радуют глаз высокие мальвы и оранжевые ноготки. Побелены известью стволы яблонь и абрикосов.
«Московское время: 12 часов. Передаем обзор центральных газет...» — раздается голос диктора.
Даниловна торопливо расставляет тарелки. Скоро начнет собираться народ. Первым, как всегда, приходит объездчик Черкашин. Он останавливается возле кухни и, покуривая, смотрит, как Даниловна поварешкой величиной с добрую кастрюлю наливает суп в бачок.
Прибегают школьники, голодные, как воробьи. Еще бы, полдня трудились они, помогая взрослым.
Среди школьников — племянник Даниловны, Юрка. После смерти сестры она взяла его к себе.
— Ма, я два рядка кукурузы прополол! — хвастается он.
Даниловна разносит тарелки. Сегодня она угощает новым блюдом — супом из абрикосов.
— Ну как? —наклоняется она над Юркой.
— Во! — Он выразительно оттопыривает большой палец.
— Что это я Миши Стародубцева не вижу? — беспокоится Даниловна.
—- Во-он Мишка.— Тракторист машет рукой в сторону поля. Далеко за полоской пшеницы чернеет одинокая фигурка.
— Батюшки, что же это он про обед забыл? Голодный ведь.
— Ему сейчас не до обеда,— объясняют ей.— Он кукурузу культиватором порезал. Теперь подсадку делает.
— Надо бы ему обед отвезти, да Иван не скоро приедет,— сетует Даниловна.
Кончается обеденный перерыв. Даниловна убирает посуду, потом, уложив в узелок обед, торопится к Мише Стародубцеву. Как же, нельзя рабочему человеку без еды. Ее приход удивил и растрогал парня. Шутка сказать, из-за него отшагала Даниловна без малого километра три. И еще назад ей идти.
— К каждому вы так не находитесь, Даниловна. С ног собьетесь,— смущается Миша.
— А ты ешь, ешь! Спорее работа пойдет.— И совсем тихо, будто самой себе, Даниловна говорит:—Всю жизнь я мечтала о большой семье. А что получилось? Мужа на войне убило, только три месяца и пожила с ним. Детей не было, Все женщины с поля домой спешат, а мне спешить некуда. Как зайду в пустую хату, так хоть вой. Женщины жалуются, что забот у них много, а мне горько оттого, что заботиться не о ком.
Потом Юрка появился. Стадо нас двое. А в поварихи я не хотела идти, за позор считала. Теперь же, только ты не смейся, кажется мне, будто я хозяйка большой семьи.
Лариса РУМАРЧУК
Колхоз имени XX партсъезда,
Аполлонский район, Ставропольский край
Крестьянка № 11 ноябрь 1961 г.