В правлении колхоза «Россия» холодновато. Так обычно бывает в каменных домах, когда перестают топить, а на дворе еще не устоялась погода: то солнце, то дождь с пронизывающим ветром. Из окна правления видны бескрайние зеленеющие поля.
— Тепла бы теперь побольше,— говорит звеньевая Татьяна Егоровна Соломахина, задумчиво глядя в окно.— Отсеялись нынче рано — должен быть добрый урожай. Пятьсот семьдесят центнеров свеклы с гектара — обязательства нашего звена в третьем году семилетки. Выполнением их мы и хотим
встретить XXII съезд партии. Я же партийная. С 1952 года партийная,— тихо продолжает Соломахина, и чувствуется, что она вкладывает в эти слова очень и очень многое, идущее из глубины сердца.
— Разрешите, я уж по-простому обо всем расскажу, как сама понимаю,— просит она.
До вступления в партию я работала и ни к чему большому не стремилась. Да чего греха таить, и два первых года, как вступила, продолжала работать с прохладцей! А в 1954 году
урожай сахарной свеклы в колхозе докатился до 83 центнеров с гектара. Тут я и спросила себя: кто я такая? Партийная
или из тех, которым лишь бы на полоску выйти да пораньше домой вернуться?
Нельзя так дальше, подумала. Обидно. Климат у нас самый свекловичный, земли прекрасные, одним словом, добринские, добрые, значит, земли. Почему же урожаи хилые? Чего мы не доглядели?
И тогда добилась я, чтоб послали меня в хорошие хозяйства. Поехала в совхоз «Петровский». Стала допытываться, как под тем же солнцем, на тех же землях по 250—300 центнеров свеклы получают. Потом подалась в колхоз «Прогресс», нашей же области к звеньевым Баскаковой и Горбачевой. И там вникала. Поняла, что следует лучше готовить почву под сев, вовремя вносить удобрения, а самое главное, суметь организовать дело.
Пошла наука впрок. В 1955 году звено мое получило с каждого гектара по 270 центнеров, а в следующем — уже по 320!
Вот видите, когда еще наш маячок-то зажегся,— проговорила Соломахина и задумалась, должно быть, восстанавливая в памяти какие-то подробности.— Если по правде сказать, это и было первое партийное поручение. Никто мне, конечно, тогда так не говорил, но сердцем я улавливала, что главное — и самой быть впереди и звать вперед других... Сразу и слов не найдешь, чтобы рассказать, как это удавалось.
Главное все же—люди. Ведь в 1960 году мы уже по 560 центнеров с гектара получили. Это же больше дело рук членов звена, чем моих. Люди в звене были разные. Были молодые, были и пожилые. Были охочие до работы, были и тяжелые на подъем. Их не перелопатишь, не смешаешь, чтобы получить какой-то там средний сорт людей. И веялки нет такой,чтобы человеческий мусор отделять... Но сперва о тех, ктобыл и остается впереди.
Вы видели нашу Александру Николаевну Лупенко? Вот уж орлица-женщина. Если говорить по-честному, она моя первая наставница, первая учительница в поле. Это под ее взглядом я впервые нагнулась над свекольными рядками и все, от мала до велика, работы освоила. Что же в ней такого особенного, в Александре Николаевне? Да на первый взгляд будто бы и ничего. Как все. Но разве когда-нибудь Александра Николаевна не вышла на работу? Разве хоть раз сослалась на домашние хлопоты? Нет! Чуть свет-заря, а она уже в поле. И на ее участке урожай свеклы всегда выше, чем у любой из нас. Иметь такую в звене — клад! Такую солнышко не завалит под курень спать.
Татьяна Егоровна смотрит в окно, за которым сыплет спорый дождик, и между прочим замечает, что в нынешнем году с севом свеклы очень ловко подгадали, управились до дождя, а это хорошая примета — будут всходы дружные.
— Вот пойдет все в рост,— рассказывает она,— не успеешь повернуться, глянь, а уж тут как тут прорывка. Эта работа в нашем деле сразу человека показывает. От нее в значительной степени урожай зависит. А как же! Можно оставить рядки загущенными, тогда махни рукой и не жди хорошего... Можно еще и поспешить, что часто с девчатами по неопытности да горячности случается: дергают подряд все, что под руки попадется. Приходит осень и подводит итог: не урожай — урожаишко.
Ее, свеклу, с душой растить надо. Ты под гусеницу ложись, если видишь, что тракторист на четвертой скорости сеет. Ложись, но не допусти, чтоб семена неглубоко да еще в сухую почву падали!
Звонит телефон. Говорят из райкома. Туда пришло письмо из Усманского района с просьбой сообщить Соломахиной, что ее ждут.
— Да...—вспоминает Татьяна Егоровна,— сеял тот район все больше табак, а потом стал сеять свеклу. Это с табака-то на свеклу, каково? И вот я туда, почитай, каждый год езжу.
Первый год слезы, а не урожай у них был — 35 центнеров с гектара. На второй год—150. А на третий — 250. Говорят, извлекают пользу из моих приездов. Ну, им виднее.
Когда показалось, что обо всем переговорено, когда добрым словом были помянуты трактористы Алексей Александрович Тарасов и его преемник Иван Алексеевич Варламов, Соломахина вдруг с жаром заговорила о молодой поросли мастериц-свекловичниц. Видно, забота о них глубоко лежит в
ее сердце, <и нет ничего приятней для звеньевой, чем наблюдать, как набираются опыта вчерашние школьницы. Ведь это она попросила колхоз в прошлом году отвести молодым свекловичницам участки рядом со своим полем. Теперь молодежь у нее всегда на глазах, и всякую минуту можно подойти к ним, подбодрить, показать. Идет день за днем, незаметно подкрадется время уборки, и тогда молодежь — Таисия Губина, Маша Кутузова и другие—воочию убедится, как хорошо иметь по соседству умную и отзывчивую старшую подругу.
Если центнеров по 500 с гектара дадут их звенья, какая радость будет для Татьяны Егоровны! Зажгутся еще два маяка, и станет их в колхозе к концу года уже три!
— А в будущем году еще пять! — мечтает Соломахина, и глаза ее искрятся, словно в них отражается свет тех маяков.
Добринский район.
Липецкая область.
М. СКОРОХОДОВ
Крестьянка № 7 июль 1961 г.