В первый же день моей работы в больнице имени генерала Балча ко мне на прием принесли крохотное темнокожее существо, которому не было еще и
года. Даже беглый осмотр показал, что мать принесла его слишком поздно.
Сухонький, жалкий, малыш даже не плакал. Мать смотрела на нас усталыми, поблекшими глазами и тихо говорила моему переводчику:
— Это третий. Двоих уже схоронили. Неужто и этот?
В ее голосе — безнадежность, покорность судьбе.
— Носила в итальянский госпиталь — не приняли. Все равно, сказали, умрет.— Женщина беспомощно поникла в ожидании ответа: ведь и здесь могут отказать.
Я решила принять. Положение действительно было тяжелое, но в глазах ребенка еще светилась жизнь. Малыш пролежал у нас два дня. Состояние
не улучшалось. Неожиданно родители заявили, что берут его домой. Уговоры не помогли. А через три дня дежурный стационара срочно вызвал меня:
— Евдокия Николаевна, принесли ребенка, но брать, по-моему, уже бесполезно.
Я пошла взглянуть. Это были мои старые знакомые.
— У ребенка дифтерит,— предупредили меня в приемной.
Я посмотрела: горло воспаленное, в нарывах и... что такое? Нет маленького язычка. С недоумением обращаюсь к переводчику:
— Что они делали с ребенком?
— Носили к знахарю.
Если у меня и теплилась какая-то надежда, то теперь я опустила руки.
Знахарей в Эфиопии много. Методы лечения у них варварские. Желудок не в порядке — почему-то надо зуб выдернуть, горло у человека болит — маленький язычок вырывают. А грязь кругом страшная. Вот и у этого малыша началось заражение. Ребенок, конечно, погиб.
Посидела я с родителями, вызвала машину, отвезла их домой. Думала, больше никогда не встретимся. Однако через некоторое время мать умершего снова зашла ко мне. Оказалось, что она ждет ребенка. Как мы ухаживали за ней и потом за новорожденным!
Конечно, все возможное старались сделать бесплатно.
Система платного лечения нам была крайне непривычна. Человек приходит в лохмотьях, еле на ногах держится, за душой у него ни гроша, но и он должен внести определенную плату за лечение. У меня всегда было тяжкое чувство, будто я совершаю преступление. И, честно говоря, мы нередко нарушали это правило. Но совсем не брать денег было нельзя. Все остальные госпитали платные. В Аддис-Абебе есть всего один бесплатный госпиталь. Но, чтобы попасть туда, бедняк должен сначала собрать пять свидетелей и пойти с ними к судье. Если им удастся доказать, что у человека
нет средств на лечение, тогда судья даст соответствующую бумагу, и больной будет принят в госпиталь. В первое время у меня пациентов
было немного, человек двенадцать в день. Как завоевать авторитет у населения, как убедить людей, не привыкших иметь дело с врачами, что именно они, а не знахари окажут им в случае необходимости помощь?
Приближалось 11 сентября — день национального праздника окончания дождей. В Эфиопии год делится на два основных периода: сухой и ливневый, когда четыре месяца подряд льют дожди. Я решила отправить к празднику маленькие подарки и поздравительные открытки детям, которых лечила. Это оказалось не так легко. В Эфиопии нет адресов; многие улицы не имеют названий. На помощь пришел мой переводчик, ассистент Аснака. Мы купили игрушки, и Аснака сам разнес их по домам. Он работал в больнице давно и хорошо знал большинство наших пациентов.
Простое человеческое внимание глубоко тронуло этих людей. Родители, получившие от меня поздравления, не только сами стали лечить у нас своих
детей, но рассказывали знакомым и соседям о советской больнице. В последний год я обычно принимала в день уже по 40 человек. Пока я осматривала детей, родители задавали мне различные вопросы. Каждое слово о Советском Союзе ловилось с жадным интересом.
— Сколько дней нужно лечить девочку, чтобы прошел туберкулез? — спрашивали родители.
— В нашей стране ребенок в таком состоянии пролежал бы в больнице месяца два, потом бы побыл в санатории,— отвечала я.— Но ведь у нас все
лечение бесплатно...
— Совсем, они бесплатно? — удивлялись— А вашей девочке хотя бы две недели необходимо побыть в больнице...
— Две недели! — сокрушались родители. И обычно, чуть ребенку становилось лучше, его сразу забирали. Болезнь до конца так и не долечивали.
Очень трудно приходится в Эфиопии молодым матерям. Никаких бесплатных консультаций для них нет. Многие не знают, как правильно кормить новорожденных. Большинство кормит детей одним молоком до двух лет. Кроме этого, ребенок ничего не получает. Поэтому очень многие дети страдают сильным малокровием и тяжелыми формами рахита. Причиной всех заболеваний служат, конечно, и низкая культура и страшная бедность. В Эфиопии, например, любимое национальное блюдо — сырое мясо. В результате многие с детства страдают желудочно-кишечными заболеваниями. Лечатся же только в крайних случаях.
Много детей прошло через мои руки.
Некоторые стали моими постоянными пациентами. Врачебных побед над болезнью было, конечно, гораздо больше, нежели случаев, подобных рассказанному вначале. Иногда ночи напролет приходилось дежурить у детских постелек. Зато как радостно было видеть сияющие глаза матерей! Я приучила родителей приходить ко мне за помощью в любое время суток, если вдруг ребенок занеможет. Сначала они стеснялись. Потом стали обращаться чаще, старались в точности выполнять мои назначения.
В Аддис-Абебе У меня осталось много друзей. Когда я уезжала домой, меня ожидал приятный сюрприз. Прибыв в аэропорт, я увидела, что проводить
меня пришли несколько эфиопов, детей которых я лечила. Оказалось, что один из них работает в кассе аэропорта. Он узнал о моем отъезде, и известил знакомых, и сам с женой и дочкой пришел на аэродром.
Дружеские пожатия этих людей, их улыбки, их теплое «Спасибо, докторесса» были для меня самой большой наградой.
Литературная запись И. НЕНАРОКОМОВОЙ
Крестьянка № 8 август 1961 г.