В Симферополе на улице имени Козлова за белой оградой стоят чисто выбеленные небольшие дома с веселыми занавесками на окнах. Они окружены кустами сирени и акации, посреди двора цветник. Почти круглый год здесь цветут розы. Над цветами кружатся и жужжат пчелы.
Но жужжат здесь не только пчелы. Непрерывное гудение моторов и четкое стрекотание машин доносится и из окон. Это швейная фабрика имени
Н. К. Крупской. Год назад ей присвоено звание фабрики коммунистического труда.
ВСЕ ЭТО ПОМНЯТ
Что здесь было раньше? Говорят, складские помещения. А после войны открыли фабрику. Старожилы вспоминают: зимой было холодно, как в подвале. А двор? Пыль, грязь. Но главное, фабрика не выполняла плана: то с сырьем перебои — и работницы сидят без дела, то выходят из строя машины.
В результате брак, недоделки, и незарплата — одно горе. Работницы не молчали, критиковали директора, инженеров, начальников цехов. Но никто
не считал себя виноватым, на все находились оправдания.
Однажды в цехах фабрики появилась высокая молодая женщина. Она останавливалась возле машин, расспрашивала работниц, сколько они зарабатывают, как живут. Работницы решили, что это какой-нибудь инспектор по профсоюзной линии. Между тем женщина поинтересовалась, почему некоторые швеи работают стоя.
— Не хватает табуреток,— пожаловались ей.
— Пойдемте со мной,— позвала она и прошла в кабинет директора.— Здесь много стульев, берите все. Так работницы познакомились с новым директором фабрики Антониной Андреевной Соколовой.
НЯНЬКИ НЕ НУЖНЫ
Представьте себе, вы приходите в один из магазинов и вдруг незнакомые женщины начинают вас спрашивать: нравятся ли вам фасоны выставленных
для продажи блузок? Удобна ли в носке рубашка, которую вы купили своему мужу? Нет ли недостатков в школьной форме, приобретенной для дочки?
Конечно, вы захотите узнать, кто эти женщины и почему их интересуют такие вопросы.
Они вам представятся: конструкторы, технологи и работницы фабрики имени Крупской. Так три года тому назад на фабрике начали изучать вкусы покупателей.
Работницы внимательно выслушивали все соображения женщин о фасонах и качестве изделий и докладывали о них руководству фабрики. Это было очень важно. На фабрике шла коренная перестройка работы.
Началась она после, февральского Пленума Центрального Комитета партии 1957 года, посвященного дальнейшему совершенствованию организации управления промышленностью и строительством.
Слишком дорого обходилось фабрике каждое изделие. А почему? Решили пересмотреть структуру производства: нет ли лишних звеньев, не получается ли, как в пословице: «один с сошкой, а семеро с ложкой»? Такие нашлись.
Вместо цехов создали бригады во главе с опытными мастерами, которые теперь целиком отвечают за работу. И от сокращения ненужных должностей
фабрика сэкономила 25 тысяч рублей (в новых деньгах).
Но это еще не все. На фабрике было 16 контролеров.
— Неужели нам нужны няньки? —рассудили работницы.— Разве мы не сможем работать без брака? Но брак не всегда обнаружишь с первого взгляда, да и среди пятисот человек могут оказаться недобросовестные.
Как же организовать контроль без контролеров? И как часто бывает, у сложной задачи оказалось очень простое решение. Его подсказали сами работницы.
Каждая швея выполняет одну операцию, например, строчит продольные швы или тачает рукава. Закончив работу, она передает изделие другой. Та,
выполняющая следующую операцию, внимательно проверяет работу подруги. Ровно ли прострочен шов? Не оборвалась ли нитка? Ага, замечен брак!
Подходит мастер, и работа идет в переделку. А к концу смены вывешивается газета «молния», в которой указывается, по чьей вине получился брак.
Три года работает фабрика без контролеров.
БОЛЬШОЕ ЗНАЧЕНИЕ МАЛЕНЬКОЙ ЛАПКИ
Я стою возле машины Дины Уваровой и не могу оторвать глаз от ее работы. Словно сам собой загибается рубец, и стремительно ложится на него ровная
строчка. Не проходит и семи секунд, как Дина передает дальше по потоку клетчатую рубашку, в которую только Что аккуратно вшила рукава.
Втачать рукав без наметки не так-то просто — и повозишься и намучаешься. Почему же так легко это получается у Дины?
— Мы раньше тоже мучились,— улыбается мастер бригады Лидия Плутницкая.— А теперь у нас есть «Динин рубельник».
Какой рубельник? Оказывается, так назвали маленькую металлическую лапку, приспособленную к машине. Это она механически загибает рубец (отсюда и название «рубельник») и подает его под иглу...
— Как же вы придумали такую штуку, Дина?
— Знаете, как трудно было? — простодушно признается девушка.— Если бы не Лида Плутницкая и Володя Гавриш, ничего бы у меня не вышло.
Это верно, что мастер Плутницкая и техник Гавриш помогли Дине технически оформить ее маленькое изобретение. Но что заставило юную швею не
спать по ночам, придумывая приспособление к машине? Что разбудило ее творческую мысль?
— Да разве же я одна? — смущается Дина.— У нас каждая третья работница внесла какое-нибудь рационализаторское предложение. Теперь мысли
всех к этому направлены.
Сто самых опытных работниц и рабочих выбрало в члены постоянно действующего производственного совещания общее фабричное собрание. К этому совещанию в свое время и обратилась Антонина Андреевна:
— Посмотрите хозяйским глазом, что тормозит нашу работу? Что удорожает изделия?
О многом говорили рабочие, но больше всего о самом отстающем участке — закройном. Кроили на фабрике по старинке, оставалось много отходов — лоскута.
Совещание предложило подборщице тканей Тамаре Антоновне Родовиной подумать о новом способе раскроя. Тамара Антоновна ездила на другие
фабрики, читала литературу и... считала. Теперь, прежде чем передать материал на раскрой, она высчитывает, что выгоднее шить из той или иной ткани. Если не годится какой-либо кусок, скажем, для рубашек 52-го размера, он может подойти для 48-го или 54-го размера. Лоскутов не остается. Расчеты Тамары Антоновны дают фабрике 90 тысяч рублей экономии в год.
Старейшая раскройщица Любовь Сергеевна Гречина нашла, на чем можно еще сэкономить.
— А что, если не обрезать кромку?
- Она все равно войдет в шов,— предложила она.
И это дало еще 10 тысяч рублей экономии в год. Говорят, цифры скучны. Но весело становится на душе, когда узнаешь, что работницы фабрики имени Крупской шьют теперь каждый год почти на 500 тысяч рублей легкой одежды
для населения сверх плана и дают государству сверхплановой прибыли около 200 тысяч рублей.
На эти деньги построен восемнадцатиквартирный дом, в котором уже больше года живут рабочие фабрики, возводится новый трехэтажный фабричный
корпус, и в скором времени будет закончен еще один дом с прачечной, с детским садом...
МАТЬ ФАБРИКИ
Евдокия Григорьевна Пересунько —маленькая, седая женщина — целый день гладит готовые изделия. На эту операцию, последнюю в потоке, обычно
ставят самых опытных работниц. Внимательный взгляд Евдокии Григорьевны не пропускает даже самого мелкого изъяна. Но ее серые добрые глаза подмечают и другое: что-то сегодня очень бледна швея, у которой болен сынишка. Может быть, надо помочь устроить его в санаторий?
Никогда не забывает Евдокия Григорьевна навестить больных. Иногда приходится ей улаживать и семейные неурядицы.
— Если бы не наша мать (так работницы любовно называют Евдокию Григорьевну), прахом бы пошло мое счастье,— сказала мне одна молодая
швея.
Два года назад она вышла замуж. Все было бы хорошо, но ее невзлюбила свекровь. Муж не решался обидеть мать, не знал, как примирить женщин.
Дело дошло до развода. Об этом прослышала Евдокия Григорьевна и пришла к молодоженам в гости. С удивительным тактом, будто невзначай, рассказала она, как любят и уважают молодую женщину на фабрике, какая она хорошая работница и общественница. А своим активисткам Евдокия Григорьевна поручила подыскать для молодых комнату. Когда они переехали, конфликт сам собой разрешился.
Благодарностью полны письма работницы С. Она заболела костным туберкулезом. Евдокия Григорьевна добилась, чтобы больную приняли в одну
из лучших московских клиник.
Однако Евдокия Григорьевна умеет быть и строгой и требовательной. Она и члены фабкома часто посещают школы, где учатся дети работниц фабрики.
Каждая двойка по учебе и поведению становится предметом обсуждения фабкома, но ответ за них держат не дети, а их родители.
Хорошо жить в коллективе, где всегда чувствуешь рядом локоть товарища и никогда не будешь одинок в беде!
БРИГАДА САМЫХ ЮНЫХ
С лица мастера Галины Ивановой редко сходит выражение озабоченности.
— Это с тех пор,— уверяет она,— как меня назначили бригадиром подростковой бригады.
Забот у Гали действительно очень много. Надо, начиная с азов, научить молодых рабочих выполнять несколько операций: на фабрике все теперь овладели двумя-тремя специальностями.
Надо, чтобы все учились, вели общественную работу. Но вот подросткам исполняется 18 лет, они переходят в бригады взрослых. На смену им приходят другие, и все начинается сначала.
Если бы все ребята приходили в бригаду после окончания школы, забот бы не было. С ними легко, они дисциплинированны, быстро все усваивают. Но
чаще Галя вместе с секретарем партийной организации Надеждой Петровной Борзюк берет учеников по рекомендации детской комнаты милиции. Она
вполне согласна с мнением Надежды Петровны:
— Кому же их воспитывать, как не нам, рабочим?
Но воспитывать трудно. Семнадцать человек в бригаде. К каждому приходится искать особый подход. Хорошо, что все помогают Гале: и Надежда Петровна, и Антонина Андреевна, и комсомольцы.
Поступила в бригаду шестнадцатилетняя девочка. И вдруг узнали: ходит с мужчинами по ресторанам, пьет и даже на работу как-то пришла нетрезвая.
Комсомолки стали провожать ее с работы домой, приглашали к себе в гости, вовлекли в кружок художественной самодеятельности. Не раз стыдили перед всей бригадой: «Подумай, что с тобой будет?» Верно, дошло это до ее сознания. Изменилась девушка, поступила в вечернюю школу. Торжественно отпраздновали ее восемнадцатилетие и передали в бригаду взрослых. Недавно она вышла замуж, родила сына.
Сложнее было с Гришей П. Мать его работала здесь же, на фабрике, отец погиб на войне. Гриша не захотел учиться, бросил школу. По просьбе матери
взяли его на фабрику.
Однажды со склада пропал рулон капрона. Это было чрезвычайное происшествие. С тех пор. как рабочие решили обходиться без сторожей и вахтеров, на фабрике не было краж. Гришу уличили, он сознался. Что делать с парнем? Сообщить в милицию? Решили судить его товарищеским судом.
В тот день в красном уголке народ стоял стеной. Старые работницы подходили к столу и говорили:
— Гриша, мы тебя любили. Маленьким был, костюмчики тебе шили, ботинки покупали. А ты у нас украл!
Сначала парень держался заносчиво, потом поник головой. Когда Антонина Андреевна, указывая на рабочих, сказала: «Ты на коленях должен просить
у них прощения!» — он опустился на колени. Это всех потрясло. Его простили.
Вскоре парня нельзя было узнать. Стал серьезнее, начал учиться, вступил в комсомол. Недавно его проводили в армию.
РАЗГОВОР НА СОБРАНИИ
Воскресный день. Тихо в рабочих корпусах. Зато в красном уголке шум, песни, смех. Скоро начнется комсомольское собрание. Но как же нарядны сегодня девушки! Лаковые туфельки, красивые платья, замысловатые прически. Оказывается, сегодня после собрания они приглашены на бал.
Открывается собрание, наступает тишина. И немного странным кажется, что девушка, точно сошедшая с модной картинки, обстоятельно докладывает,
кто как учится. На фабрике учатся все.
Но 200 комсомольцев считают своим долгом учиться только на «хорошо» и «отлично». Обсуждаются результаты комсомольского рейда по качеству продукции, который был проведен вместе с контрольной комиссией парткома. Говорят комсомолки и о том, как оправдал себя почин Люды Осиповой.
Люда, профорг бригады, положила как-то на стол ведомость уплаты членских взносов и сказала:
— Платите сами. Я ни у кого просить не буду.
Этот опыт комсомольцы предложили перенести на все виды денежных расчетов, а также на выдачу зарплаты. Теперь бригадир получает в бухгалтерии
деньги и ведомость, кладет на стол, каждый берет, сколько ему полагается, и расписывается. Недоразумений не было ни разу.
...После собрания мы все вместе выходим за ворота, и сразу на широкой улице становится людно и весело. Серьезные дела закончены, теперь можно
попеть и посмеяться.
Антонина Андреевна провожает шумную гурьбу девушек до перекрестка и с улыбкой смотрит им вслед...
А. ЕЛАГИНА
Крестьянка № 7 июль 1961 г.