Архиварий-Ус

Рабочее общежитие
Это временное сооружение, что-то вроде барака, Но в комнате девушек светлые занавески, чистенько, четыре кровати накрыты по-разному: на одной голубенькое пикейное одеяло и подушка в белой наволочке. На другой - пышная постель с четырьмя розовыми в цветах подушками и подушечками, одеяло с кружевным подзором. На третьем - откровенно красуется одеяло из цветных треугольных лоскутков. Ну а четвертое читатель может представить себе сам.
Как можно догадаться, и стены украшены соответственно вкусам. Здесь и коврики, изготовленные рыночными художниками, и фотографии киноартистов, причем Кадочников почему-то самый любимый. Есть небольшой шкафчик с книгами, прикрытый затейливой вырезанной бумажной салфеткой анилиновой расцветки. На тумбочках - вазочка, «украшенная» ракушками, с «букетом» цветного ковыля. И только у одной кровати вместо расписного коврика синий в клетку кусок штапеля и на тумбочке стопка книг, зеркало и начатая пачка лимонного печенья. Нетрудно за этой обстановкой нарисовать себе и своеобразные образы трех или четырех наших девушек-тружениц. Здесь в тяге к уюту, к наивному пониманию красивого проявляется характер, и склонности, и уровень вкуса. Можно ли их обвинять за эту обстановку, которую они считают красивой? Нет, можно только горько пожалеть, что и художники, и писатели, и архитекторы не помогли им понять, «что такое хорошо и что такое плохо». Не дала им этих знаний ни начальная школа, ни клуб, ни другие общественные организации.
И вот живут они с доверчивой душой в пестром и сумеречном мире вредного суррогата искусства. Поют вечерами залихватские частушки, ходят на танцплощадку, мало читают, да и то больше «про любовь».
Я бы мог, конечно, нарисовать другое общежитие с обаятельным воспитателем, с торшером в комнате и томиком Шекспира на библиотечной полке, я бы смог, если бы совесть позволила, заставить четырех девушек, затаивши дыхание слушать по радио Пятую симфонию Чайковского или надевать в клуб бальное платье, сшитое по специальному заказу Дома моделей. Ведь если не так, то почти так описывалась жизнь и быт рабочей молодежи в недалеком прошлом. Мне могут сказать, что наши самодеятельные театры ставят «Ромео и Джульетту», что есть музыкальные и хоровые коллективы, соперничающие с профессионалами... да это верно, верно и хорошо... Но не о них речь, а речь о тех, которых пока еще больше, значительно больше.
И, право, стыдно становится, что мы, художественная интеллигенция, так мало делаем для воспитания хотя бы элементарного художественного вкуса у значительного числа людей. Я вынужден обойти молчанием комнаты мужских общежитий, где сплошь и рядом стук костяшек популярной игры в «козла» заменяет всякую культуру, и художественную и нехудожественную. Бот разве баян да гитара дают отдушину. Но ведь они тоже не везде и не всегда хороши.
Процесс воспитания высокого художественного вкуса - сложный процесс, и надеяться, что можно эту задачу решить в один или два года,
будет наивным заблуждением, так как основы эстетического воспитания закладываются в самом раннем возрасте.
А как известно, легче воспитывать, чем перевоспитывать. И все же, дорогие обитатели рабочих общежитий, если вам попадется эта книга, подумайте и сами о том, как привлечь красоту в союзники вашей жизни. Есть уже много книг, напечатано большое количество статей, где даются добрые советы о том, как простыми средствами украсить свой дом, если даже этот дом временный, то есть общежитие. Каждый прожитый день, как известно, не вернешь, а дни, месяцы и годы проходят быстро, и жаль, если они пройдут так - сяк.
Соберитесь все вместе, обсудите, что можно сделать, чтобы место, где вы живете, было чистым, опрятным, красивым. Выберите «штаб красоты», свяжитесь с хорошим художником или архитектором, ведь они есть в каждом крупном населенном пункте, и я уверен, что они не откажут вам в помощи.
Может быть, вам вначале покажется странным то, что вам предложит художник или архитектор, не смущайтесь этим. Может быть, все, что будет сделано, покажется вам недостаточно красивым и захочется что-нибудь прибавить своего, это справедливое желание, но, прежде чем его осуществить, хорошо подумайте, посоветуйтесь с друзьями и со «штабом красоты», и все у вас пойдет на лад.
Старайтесь хотя бы раз в месяц пойти в театр, картинную галерею, на выставку или концерт. И обязательно принимайте участие в художественной самодеятельности. Совершенно неспособных людей нет. Да не важно, в конце концов, насколько талантлив человек. Важно другое: какие бы ни были маленькие способности к искусству, они дадут наслаждение. И если нет возможности активно участвовать в этих занятиях искусством, будьте «болельщиками» искусства. Правда, быть болельщиком в искусстве сложнее, чем в футболе, но зато и удовольствие вы получите большее. И страсть к футболу вполне совместима с другими симпатиями и увлечениями. А искусство среди этих увлечений занимает одно из первых мест. Оно будит мысль, поднимает волну доброго чувства, облагораживает человека. Вы обратили внимание, какая благоговейная тишина бывает в музее перед великим произведением искусства, когда каждый зритель как бы прислушивается к тому, что безмолвно говорит ему картина или статуя.
Происходит замечательное и неповторимое. Человек открывает свое сердце навстречу сокровенному и дорогому. И как будет хорошо, если вы, возвратившись со своими друзьями в вашу общую комнату, встретите и у себя на стенах общежития хорошую копию с хорошей картины, а вместо крашеного ковыля или бумажных роз будут свежие цветы, а на библиотечной полке рядом с книгами по вашей специальности будут еще и книги по искусству, а лучше, если библиотечка будет у вас общая. Попробуйте, друзья, не пожалеете.
Васенька
Столичный город одной из наших республик. В уютном доме с садом, в хорошей квартире живет маленькая семья. Одинокая супружеская пара, никогда не имевшая детей, и Васенька. Васенька - мальчик-сирота, которого взяли из детского дома и усыновили эти в общем хорошие люди. Васенька и его папа - друзья. Мама трудится с утра до вечера, не дает залеживаться и мужчинам. Несмотря на то, что зарплата у них довольно большая, на счету каждый гривенник. Ну что же, бережливость - качество похвальное. В семье царила любовь и... страх. Оба чувства преследовали участников этой семейной «трагедии» на каждом шагу. Что же было причиной?
Муж не пьет, и недавно перестал курить, жена по-своему любит и заботится о домашнем очаге. Васенька примерный семилетний мальчик - «образец» поведения и исполнительности. Так кто же вселил страх в этот дом? Знаете, трудно поверить этому, но бичом семьи стали ... чистота и порядок. Эти желанные всюду качества в этом доме вели себя как-то странно. Мы были приглашены на чашку чая и «на телевизор». Квартира имела вполне современный вид: три комнаты, просторная кухня. Но поражало одно обстоятельство. Жить в этих трех комнатах было негде. Все заняли вещи, добротные, со вкусом подобранные, и хозяевам пришлось играть в своей квартире вторую роль.
Особенно трудно приходилось Васеньке. Его некуда было приткнуть, и жил он в каком-то закутке, в коридоре. Мама Софья Ивановна любила и воспитывала «своего» паренька. Но об этом позже.
Итак, чистота и порядок. Но два часа, проведенные в гостях, оставили такое гнетущее впечатление, что мы долгие годы не смогли переступить порога этой квартиры. Особенно щемящее чувство вызывал Васенька. Он был стерильно чист. Он умел пришить пуговицу, заштопать чулок, он умел помыть простую посуду (парадная ему не доверялась). Он ходил в магазин и на рынок. Но вершиной его мастерства и исполнительности была постелька. Одеяло он умел так аккуратно заправить, что ему позавидовал бы старшина сверхсрочной службы. И спал этот ребенок как-то по-солдатски, ровненько, в струнку, с подоткнутым одеяльцем, и не разбрасывался, и руку под щеку не подсовывал, он даже во сне был дисциплинирован и послушен. Он все имел в этом доме в изобилии, все, кроме детства... и счастья. Иван Андреевич молча сочувствовал ему, но помочь ничем не мог, сам ходил по струнке.
Чаепитие в этом доме - ритуал, это особенное священнодействие. На хрустящей, туго накрахмаленной сверкающей скатерти выстроился добрый десяток вазочек с разными сортами варенья. С особенной гордостью хозяйка потчевала нас уникальным вишневым, и было чему удивляться - косточки из каждой ягодки были вынуты, и вместо них туда был вложен кусочек ореха. Я не выдержал: «Софья Ивановна, кто же вам проделал эту ювелирную работу с вишнями?» Самодовольная улыбка озарила эту несчастную женщину: «Это мы с сыном. Это Васенька постарался».
Я больше ничего не спрашивал. Если варенье стояло на столе уже к нашему приходу, то чашки торжественно были вынуты из серванта при нас. Каждая из них была еще раз вытерта, просмотрена на свет, облюбована и как величайший королевский дар была поставлена перед гостем. «Мы ведь редко их вынимаем. Это уж для вас, по особо торжественному случаю. Они ведь коллекционные, по случаю один знакомый из Парижа привез».
Гости незаметно переглянулись и еще незаметнее вздохнули, и каждый почувствовал себя преступником. Васеньке, конечно, чай был налит в граненый стакан. «Избави бог, уронит». Пока мы пили чай, Софья Ивановна рассказывала истории, как была приобретена та или иная вещь.
Говорила увлеченно, как о самом главном, заветном, говорила, а натренированный глаз следил, чтобы гость не поставил чашку слишком близко к краю стола. Наша попытка перевести разговор на темы литературы или искусства не увенчалась успехом. Ни Софье Ивановне, ни Ивану Андреевичу некогда было читать книги, ходить в театр или кино. Но особой заботой был окружен телевизор: «Знаете, ведь это специальной марки, сделан на экспорт!»
Всю энергию без остатка поглощал уход за вещами. Уборка, смахивание несуществующей пыли и ежедневная натирка полов поглощали все время, все жизненные духовные интересы. Полы действительно были как лакированные, и мы, предупрежденные Васенькой, долго терли ноги перед крыльцом, в коридоре и в передней. Хозяева в передней снимали обувь и ходили по комнатам в специальных суконных тапочках (как в музеях), и Иван Андреевич, видимо, в прошлом хороший, нормальный человек, тоже попал в зараженную зону, и этот хороший человек сам заболел болезнью, которой медицина не дала еще названия.
Кроме активного участия в перетирке вещей Иван Андреевич обхаживал вместе с Васей бирюзового «Москвича». Он был во дворе, когда мы пришли, и я смог увидеть идеальный гараж и идеальную машину. За пять с лишним лет автомобиль прошел что-то около двенадцати тысяч.
Ездили за город один-два раза в неделю. А все оставляемое Софьей Ивановной время посвящали своему полубезработному красавцу автомобилю. Вася, конечно, вертелся здесь же, и это, кажется, были единственные счастливые часы в его жизни.
Кто из мальчишек не любит машину, кому она не доставляет бурной радости, но когда я взял Васеньку на руки и подбросил вверх, а потом посадил на плечо, он испугался тому, что так не полагается, что мама, дорогая мамочка, может увидеть, и это ей будет неприятно. Кем вырастет Васенька, не слыхавший, не знавший волшебных сказок, не лазавший по деревьям, не сбивавший коленок и не разбивший футбольным мячом ни одного соседского окна? Какая мудрая и щедрая рука снимет оковы с исковерканного детства? Я уже слышу протестующие голоса: «Это не типично». Да, это не типично. Васенька есть не в каждом доме, и тем не менее пройти мимо этого нельзя. И вот что удивительно - где, в каких закоулках сознания зреют подобные идеалы? Нам позже рассказывали о молодости Софьи Ивановны.
В одной комнате общежития жили три студентки и среди них обаятельная Сонечка. Хорошая девушка, только со странностями, уже тогда проявившимися симптомами заболевания. Уютно, просто и хорошо было в девичьем общежитии. Жили, как живут все советские студентки.
Но и здесь Соня ухитрилась выделиться, ее угол с кроватью, тумбочкой, окном и куском стены уже тогда был отдельным островком, салфеточки, флакончики, коробочки были тщательно подобраны. И еще было одно сокровище: хрустальная вазочка для цветов.
Собственно, она вынималась из тумбочки тоже в особо торжественных случаях. Но самое поразительное было в другом: часть пола, отведенная под Сонину территорию и ограниченная цветной дорожкой, была натерта и содержалась в такой чистоте, которую можно было бы обнаружить только в операционной палате первоклассной больницы.
Кто, когда и где будет заниматься не только лечением, но и здоровой профилактикой подобного рода болезней? Общество не должно так легко терять человека.
Наследственность?.. Нет!
Разве только заядлый горожанин не видел, как в русской деревне рубят избу или на Полтавщине строят украинскую мазанку. Сколько трогательного отношения и неустанного труда вкладывает вся семья в это важное событие. Ведь создается дом, мой дом, где будут жить мои дети, куда и я приду после работы, где в чистой половине избы буду принимать гостей, дом, в котором будет хозяйкой моя жена. Было и осталось хорошей традицией украшать дом, чтобы перед людьми не стыдно было. И руки мастеров-художников с универсальным инструментом - пилой, стамеской да топором - рубят незатейливый, но обаятельный орнамент для наличников. Или украинские молодицы расписывают в хате печь и стены, до ломоты в спине и плечах несколько раз в год белят стены хат, подводят краской линию фундамента.
Как бы ни был беден человек, а все же он в своем деревянном, глиняном и соломенном жилище старался сохранить внешний вид, чтобы ясно люди видели, какой работящий, трудолюбивый человек здесь живет. И, вероятно, жить в таком доме, который сделан собственными руками, слаще и приятнее, чем в чужом. И нет в этой халупке ни водопровода, ни канализации, ни ванны, ни холодильника, а люди берегут и холят его, потому что здесь живет человек, И цветы заведет и садик посадит около жилища. И это хорошо.
Но вот другая картина. Всем известны красноречивые цифры нашего жилищного строительства. Миллионы семейств ежегодно вселяются в новые квартиры. Нет уголка в нашей стране, где бы не видели башенных кранов или строительных лесов. Семье дают квартиру. Отдельную квартиру, с газом, канализацией, с белоснежной ванной и прекрасным балконом. Не продают, а дают. И если еще и не всегда культура строительства на уровне, это не снижает ценности щедрого дара. Ведь в этом доме, на этих метрах жилой площади, под этой вот крышей может жить человеческое счастье. Недаром же бригада отделочников так старательно окрасила двери для твоей семьи, оклеила комнаты красивыми светлыми обоями. Промышленность снабдила газовой плитой и другими удобствами тебя, хозяйка этой квартиры. Нам нелегко даются все эти усилия, и люди ценят это. И нет торжественней и солнечней того дождливого дня, когда вы тщательно вытираете ноги и ждете, пока ключ управдома открывает заветную дверь для просмотра, пока только для просмотра. А сколько планов, волнений и расчетов, где поставить диван, а где Петину кроватку, в какой комнате можно будет отдыхать, а в какой работать. Ведь здесь, в твоем жилище, может родиться хорошая мысль, нужная всем людям, можно написать здесь песню или стихи, можно... Многое можно сделать в своем доме, который тебе построило государство за твой хороший, неустанный труд.
И когда пройдешь вечером мимо вновь заселенного дома, какими радостными, умытыми окнами смотрит на улицу человеческое счастье. А зелень, цветы, детские площадки. Это ведь не деревенская идиллия, где все нужно добыть своим собственным трудом, где нет пока ни ванной, ни телефона, ни теплой уборной.
Но вот удивительно, среди тысяч хороших людей, получивших новые квартиры, попадается семья питекантропов. Вначале никто не подозревает, что из далеких, дремучих, пещерных далей вдруг забрел к нам в человеческое общество представитель волосатого племени полулюдей. Да и трудно себе представить, догадаться, что за инстинкты разрушения таятся за обыкновенной человеческой внешностью. Ведь это немногочисленное, но живучее племя мало чем отличается от всех нас.
Уже через месяц-два, через полгода квартиру нельзя было узнать.
Какие изощренные издевательства над трудом строителей были здесь проделаны, трудно объяснить, Ho... в стены вколочены чудовищные гвозди, обои и потолки закопчены непонятно чем, паркетный пол исковеркан, а ванна так замызгана, как будто в ней жили дикобразы, мусоропровод забит намертво, и им не пользуются уже больше месяца.
А балкон - эта дверь в природу - разукрашен старым матрасом с вылезшими пружинами, какими-то ящиками и старыми ведрами, среди прутьев изящной решетки торчат ножки двух разломанных стульев. На протянутой веревке развешано колоритное тряпье неизвестного назначения. И ни ответственного съемщика, ни его достойную супругу, ни двух молодых орангутангов не смущает, что все это выходит на людную улицу или в уютный красивый двор.
Довершается картина «эстетического бытия» красноречивыми надписями, выцарапанными в коридоре гвоздем. С маниакальным упорством два подростка испещрили стены всех шести этажей лестничной клетки неприличными словами. Этим же гвоздем они увековечили себя и в лакированной кабинке лифта.
При вселении на первом этаже, уютно устроившись в уголке, приютился телефон-автомат. Но просуществовал он недолго, вначале кто-то выдрал с корнем трубку. Когда многотерпеливые работники телефонного узла повесили новую и приковали ее на цепь, способную удержать на привязи доброго мустанга, неутомимые недоросли не успокоились, забили автомат пуговицами, осколками стекол, а в довершение всего свернули шею наборному диску.
Невольно задумываешься, чего здесь больше - цинизма, невежества или паразитизма? В каких темных закоулках мозга могут рождаться такие извращения, как сложились подобные нравы в самой семье, что для подобных людей есть дорогого, ценного в жизни. Есть ли
у них подлинные друзья? Видел ли кто-нибудь из них восход солнца или распускающийся цветок? Кто они? И что досадно, ведь такие подвиги совершают не потомки москворецких купцов, не молодцы из старого Зарядья и не внуки сухаревских шаромыжников. Нет, эти люди работают, видимо, знают, что такое труд и чего стоит каждый рубль, затрачиваемый государством на заботу об их благополучии.
Хорошая тема для психологов, биологов. Может быть, это ген наследственности, пронесший через тысячи поколений нравы обитателей пещерных жилищ? Так ведь и это мало похоже и оскорбительно для наших предков. Даже в те давние времена люди украшали свои жилища замечательными рисунками и не пакостили в той пещере, в которой они жили. И мне думается, что в подобных случаях бессильна будет всякая агитационно-пропагандистская работа, и более действенным будет вмешательство ближайшего отделения милиции и судебных органов, которые должны в полной мере использовать строгую, но справедливую статью уголовного кодекса о расхищении социалистической собственности.
Никакие нормы эстетики поведения не помогут. Возможно, что наряду с этими, так сказать, официальными мерами нужно применить и такое полезное средство, как товарищеский суд... Но это уже так, от доброты авторской. А как же соседи? Друзья? Знакомые? Разве они не видят, что такая форма домашнего быта обязательно является результатом более глубоких и неприятных процессов внутри самой семьи.
Здесь налицо признаки распада семейной ячейки, так как нормальные люди с нормальными интересами в жизни, люди, для которых не чужды понятия совесть, любовь, привязанность, такие люди не смогут довести себя до такого падения ответственности.

Тени вороньей слободки
О «прелестях» коммунального быта написано много, может быть, больше, чем нужно. Явление лежит на поверхности, герои ясны, нравы знакомые, атмосфера привычная. Она стала настолько привычной, что считается почти нормальной. И только тогда, когда разгорится особенно крупный скандал и судебные органы, общественные организации втягиваются в изнурительную и вопиющую безобразную возню вокруг пустого места, только тогда появляется фельетон, который иногда помогает. Но, как правило, один квалифицированный прохвост или его «достойная» спутница жизни могут «затаскать», отравить жизнь десяткам, в общем-то хороших людей.
А совсем ли хорошо люди живут в такой колоритной квартире? Как всегда, посмотрим визитную карточку и автохарактеристику наших подшефных. Площадка лестничной клетки. Входная дверь обита черной клеенкой. Если бы в штатах жилищных управлений были свои летописцы или просто люди, умеющие обращаться с фотоаппаратом, пожалуй, стоило бы зафиксировать это красноречивое и удивительное явление эпохи перехода этических и нравственных норм на более высокую ступень. Получился бы документ примечательный.
В коммунальной квартире живут девять семейств. На входной двери девять кнопок электрической сигнализации и список их фамилий, кому и сколько раз звонить. На стенах рядом с дверью восемь железных ящиков с висячими замками разных систем. Восемь ящиков потому, что один «интеллектуальный» товарищ газет не читает, так как у него круглосуточно включен радиорепродуктор. Ну что можно сказать?
Грустная картина: и звонить пять-семь раз и три раза не хочется и входить в этот длинный темный коридор тоже не хочется.
Слов нет, жить в таких домах и таких квартирах трудно даже идеальным людям. Разные характеры, привычки, наклонности, и не всегда приятно быть со своими семейными радостями и горестями у всех на виду. Это верно. Но когда посмотрим, что в коридоре девять электрических счетчиков, а на крыше дома лес индивидуальных антенн телевизоров вместо одной коллективной, то невольно приходит мысль, как еще запущено наше этическое хозяйство, как еще много темного и замусоренного в душах у людей, как еще много безнадежно мелочного в их домашних поступках. Коридор - ничейная территория, и поэтому из недр девяти комнат исторгнуто все то, что может мешать и действительно мешает в квартире. Вот к потолку под-< вешен велосипед. Он запылился, заржавел, им давно никто не пользуется, а выбросить хозяину жалко, авось когда-нибудь пригодится. На стене старый абажур и проволочная клетка без дверцы. Дальше красуется, тоже над головой, детская ванночка и жестяное корыто для стирки белья, а на полу, в самых, так сказать, магистральных местах стоят два сундука, изъеденных временем, и старая детская кроватка. Вся остальная площадь занята индивидуальными семейными вешалками с тряпичным старьем. Новой одежды в коридоре не держат, опасаются друг друга. Тусклые, засиженные мухами лампочки в недосягаемой высоте дополняют безрадостную картину. И еще моль, она - прочно обосновавшийся постоялец в этой забытой обители.
Краски здесь явно сгущены. Однако картина, к сожалению, близка к истине. И не верится, что за всеми этими закрытыми дверями может жить счастье. А ведь оно ухитряется жить. Люди честно трудятся, любят и страдают, радуются и грустят, думают, создают. Но вот чего-то они еще недодумали, остановились, замерзли на какой-то точке представления о том, что рядом с тобой живут твои соседи, нисколько не хуже каждого из нас. И что не нужно ссориться из-за того, что Иван Никифорович назвал Ивана Ивановича гусаком. Не те ведь времена и не те песни. И если еще в самое ближайшее время нельзя всем предоставить отдельные квартиры, то нужно здесь же, в этих условиях перетряхнуть не только ветошь старого коридора, но и потрясти покрытые плесенью представления о человеческом достоинстве.
Устройте, друзья, субботник, очистите коридор, окрасьте его в светлый цвет, можно в мягкий зеленый, весенний, или солнечно-желтый, повесьте яркие нарядные лампы. Уберите кнопки, и пусть двери посетителю откроет любая из хозяек. Снимите замки не только с железных ящиков, но и с доверия к вашему соседу, и, право, каждый из вас вздохнет свободней, и жизнь залучится, заискрится новыми красками.
Поверьте и тому, что десятки тысяч людей живут иначе, так, как должно и можно жить.
Мы не будем прикрывать ни одну из девяти дверей. Пока заходить туда рано. Хозяева спят, а может быть, дремлют. Вот когда они проснутся и откроют настежь окна, проветрят все в квартирах, когда с крыш исчезнет лес антенн, а неугомонный человек или просто растяпа сосед будет выключать свой радиоприемник, когда семейное торжество в одной из девяти квартир будет радость для всех остальных жильцов - вот тогда, читатели, мы придем с вами в гости к хорошим людям и позвоним только один раз, - наверное, нас встретят с цветами и улыбками.
Любопытно, как формируется психология мещанина, обывателя, себялюбца. Как из нормального, вполне приличного человека вдруг образуется такое сочетание живых клеток, что и концов не найдешь и первопричину не сыщешь. В задачу нашего разговора не входит анализ бытовых или психологических причин, послуживших базой для столь нежелательной формации. Нас больше волнует роль эстетического фактора в этом процессе.
Попробуем построить такую гипотезу. Она, правда, не будет отличаться особенной притягательностью, но, возможно, послужит мостиком для перехода к интересующей нас теме. Обыватель, как правило, жаден, эгоистичен. Обыватели реже встречаются среди людей физического труда, и их совсем нет среди бедняков.
Вспомним итальянские фильмы, где правдиво показываются взаимопомощь, дружба и трогательное внимание к товарищу, попавшему в беду.
А сколько замечательного, гуманного, подлинно человечного совершают наши простые люди. В свое время в символы, шаблоны, характеризующие обывателя, попали ни в чем не повинная герань и канарейка, образ по тому периоду, может быть, и обладал какой-то убедительностью, но только явно внешней. Ведь обыватель - это явление значительно серьезнее, чем простоватый чудак - любитель канареечных трелей. Как ни странно, а рост материального благополучия стимулирует появление обывательской микрофауны.
За примером далеко не нужно ходить. Они есть и в прошлой нашей жизни и сегодня у нас под рукой. Сколько «горячих» голов бунтарей и «революционеров» было среди студенческой молодежи в царской России, а в революцию пошли только самые мужественные, самые чистые и самые сильные, а самые расчетливые и трусоватые стали модными адвокатами, чиновниками или врачами-гинекологами. Подобная же поляризация в жизненной практике, к сожалению, наблюдается и сейчас, Как только слабый, ограниченный человек получил больше материальных благ, чем он может разумно использовать, так сразу же в нем просыпается дремавший обыватель, и тогда появляется довольно непривлекательная мыслишка: «А почему я, собственно, не могу жить, как жили когда-то? Почему я должен ограничиться только тремя комнатами...», и пошла писать губерния. Мысли и желания покатились по довольно проторенному руслу.
Первый компромисс со своей совестью был труден, а потом - ничего, привык, и считает он себя уже личностью над людьми весьма выдающейся и чрезвычайно нужной государству и народу, где уж тут фикус, канарейка или герань. Здесь подавай выше, и вот человек в связи с бедностью фантазии и скудостью воображения начинает окружать себя дорогими вещами, важно, чтобы были дорогими. Не столь уж существенно, если они будут безвкусными, лишь бы побольше да поэффектнее. Странные люди. И что удивительно, ведь среди таких есть и люди с партийными билетами. Люди, которые, возможно, и не заметили, как по мелочам разменяли свои идеалы. Может быть, есть смысл подарить такому товарищу один только хороший снимок со Стены коммунаров в Париже или томик Николая Островского. Впрочем, на библиотечной полке я видел эту книжку, так же как видел чуть припыленное Полное собрание сочинений В. И. Ленина. У этих книг красивый вишневого цвета переплет, и они очень хорошо вяжутся по цвету с увешанными дорогими коврами стенами. Ну, как говорят, бог ему судия, к счастью, их единицы. И здесь мое перо бессильно, так же как бессильны эстетические факторы. Для перестройки психологии нужны более действенные меры.
Значит ли все это, что мы для соблюдения моральной чистоты и высокого этического уровня не должны заботиться о комфорте, удобствах, удовлетворении самых разнообразных жизненных бытовых потребностей! Но люди должны готовиться принять те блага, которые принесет нам коммунизм. Если нужна духовная закалка в бедности, то она вдвое нужна при благосостоянии, и вот здесь выступает как могучая сила эстетическое воспитание народа. И это воспитание должно коснуться всех без исключения. Прекрасное никогда и никому не вредило. В арсенале эстетических средств воспитания почетное место занимает литература и искусства всех жанров, не менее важная
роль отводится и декоративному искусству. И все это вместе называется художественной культурой. Наше общество не может дальше плодотворно развиваться, если не будут развиваться вкусы народа.
И здесь невольно вспоминается эпизод, который произошел с автором в магазине подарков в Киеве. Прошло уже несколько лет, а он не уходит из памяти. Недалеко от Крещатика был когда-то хороший магазин, где можно было приобрести знаменитую народную опошнянскую керамику, неплохой самобытный фарфор, изделия народных мастеров вышивки и другие вещи высокого художественного уровня. Магазин был разделен на две неравные части: три четверти было занято народным искусством и остальное довольно примитивным ширпотребом, где красовались гипсовые пастушки и пластмассовые «вазы», перевязанные голубыми лентами. В качестве фундамента у такой вазы была коробка шоколадных конфет. Мы, группа москвичей, приехавших по делам в столицу Украины, набросились на керамику. Обаятельные и простодушные баранчики, расписанные куманцы, нарядные тарелки, покрытые сочным украинским орнаментом, способны были украсить любую квартиру. И мы не жалели на них денег, чем и привели в изумление продавщицу, настоящую украинскую Параску. «Вы, вероятно, из Москвы, что так много берете нашей глины, а может быть, из-за границы?» Мы были изумлены этим вопросом. «А почему вы так спросили?» - «Так ведь наши киевляне почти не покупают украинскую керамику, ведь это мужицкое искусство». И действительно, в отделе народного искусства, кроме нашей группы, никого не было. Зато в противоположном секторе шла бойкая торговля. Фарфоровые сеттеры немецкой выделки, пошлейшие гипсовые гномики и прочая дребедень находила, к сожалению, покупателей в значительно большем количестве, чем «мужицкая» керамика. Вот он где микроб обывательского заблуждения. Оказывается, мужицкое не имеет цены и не признается произведением искусства из-за того, что это сделано у себя дома, да еще простыми руками колхозного гончара-художника. А сеттер привезен издалека. Крепко сидят корни преклонения перед заграничными сеттерами и тяга быть непохожим на себя. Трудно осуждать этих людей, которые «не покупают свое». Они жертвы эстетической отсталости и совершенно искренне считают свой вкус непогрешимым. Несмотря на то, что сейчас в стране открыты тысячи университетов культуры, дома народного творчества, клубы, дворцы культуры - значит, есть кому заняться эстетическим и этическим воспитанием, но делается это вяло, неудовлетворительно. Ведь все начинается с невинного на первый взгляд желания «по-господски» обставить свою квартиру. И от этих «невинных» желаний нужно оберегать наших тружеников. В этой связи хочется напомнить древнейшую и популярную истину - «он не смог сделать красиво и потому сделал богато». Ну а богатство единоличное - не наш идеал.

Работница № 10 октябрь 1974 г.