Один знакомый доверительно сообщил мне, что Лагутина со своими сотрудниками научилась управлять мозгом обезьяны. Якобы животные даже испытывают эмоции по заказу ученых. Я поспешил в лабораторию физиологии и патологии высшей нервной деятельности, которой руководит Нина Ивановна Лагутина. Ведь подумать только — люди управляют святая святых, самим мозгом!
Многие века мозг пугал своей таинственностью, удивлял потрясающе рациональной организацией, становился безумным в тщетном желании познать себя, но никогда еще никому не удавалось управлять им. А тут...
Кажется, я приехал некстати. Именно эти часы профессор Н. И. Лагутина отдает обязанностям заместителя директора Института экспериментальной патологии и терапии АМН СССР. Меня же интересует ее лаборатория. Попросили подождать, а пока самостоятельно ознакомиться
с институтом, с
обезьяньим питомником.
Ждать почти всегда неприятно, но в этом случае я обрадовался вынужденной паузе и пустился в «свободный поиск».
Брожу меж вольеров и клеток по увитым вечной зеленью склонам. Стрекочут зеленые мартышки, висящие вниз головами на крыше клетки. Томится от безделья павиан: все спокойно вокруг, даже в гареме не нужно наводить порядок. Любимая жена нежно треплет седеющую гриву, старшая кормит ребенка, о чем-то судачат две молодушки... Старый павиан сидит на камне, устало положив руки на колени, и задумчиво смотрит вдаль. Возможно, там, за бескрайней равниной моря, ему видится выжженная солнцем Сахара или вознесенный до небес белоснежный купол Килиманджаро. Как они далеко... Ему никогда больше не увидеть родных мест. Некоторые из его жен даже не подозревают, что где-то есть другая родина мужа-вожака.
Они родились и выросли здесь, в Сухумском обезьяньем питомнике, здесь родили своих детенышей, здесь и проживут всю свою жизнь, как и остальные две тысячи обитателей этого маленького мира обезьян, созданного на берегу Черного моря.
То там, то здесь среди зелени проглядывают здания: розовые, с колоннами — бывшие дворцы и скромные белые домики лабораторий. В окнах видны рентгеновские аппараты, хирургические столы. Проворными тонкими руками-перьями строчат свои бесконечные зигзаги осциллографы. За какими-то из этих окон изучают горе сердца — инфаркт миокарда, ищут управу на коварный рак и смертоносную радиацию.
Совсем недавно здесь умертвили, а затем снова оживили беременную обезьяну: ученых интересовало, может ли она родить, побывав в состоянии клинической смерти.
Оказалось, может. В назначенный срок появился шустрый, вполне здоровый новорожденный. Возможно, это он пытался достать меня своей крохотной ручонкой, когда я проходил по обезьяньему «детскому саду».
— Вот вы и дождались,— оборвала мои мысли Нина Ивановна. Она незаметно появилась рядом. Мне трудно написать ее портрет. Женщина как женщина. Разве что глаза ее, так много видевшие, уж больно проницательны. Спокойный голос, не раз звучавший на самых представительных конгрессах и симпозиумах, но не приобретший от этого академической сухости.
Журналистов Нина Ивановна немножко опасается, но все же уважает. Уважает потому, что считает полезным посредничество между учеными и миллионами любознательных читателей. Боится лишнего шума вокруг работ ученых, писем с решительными требованиями непременно, сейчас же
ликвидировать все человеческие недуги...
Нина Ивановна на своем опыте знает, как нелегко даются людям новые знания и умения, как много еще неизвестно о человеке.
На цыпочках входим в лабораторию, и передо мной тот самый эксперимент, о котором я столько размышлял.
...В головной мозг макаки резус вживлены тоненькие проволочки-электроды. Экспериментатор получает возможность не только записать прибором биотоки, но и управлять поведением обезьяны.
Вот в мозг послан слабый переменный ток — всего две сотых миллиампера. Обезьяна насторожилась. Тревожные глаза ищут опасность и не могут ее найти.
Кругом все по-старому: та же клетка, кормушка, пища, еще мгновение назад привлекательная... И все же тревожно.
Экспериментатор слегка двинул рычажок—стрелка миллиамперметра закачалась над цифрой 0,04. Обезьяна, мирная по натуре, стала угрожать, превратилась в упругий комок мышц, готовая в любой момент вцепиться во врага.
Стрелка прибора ползет по шкале дальше. Семь сотых миллиампера — агрессия начинает сменяться страхом. Обезьяна уже не пытается нападать — все ее мысли о защите. Слабеющей рукой прикрывает она свою голову, все теснее прижимается к прутьям клетки.
Еще немного увеличена сила тока — обезьяна сломлена. На лице макаки ужас, обессиленная, валится она на пол.
На этом, собственно, и кончаются те опыты, которые так поразили мое воображение. Ученые действительно умеют управлять мозгом обезьяны, вызывать эмоции животного. Но это, по их мнению, не самое главное.
На этой стадии опытов, посылая в мозг обезьяны слабые токи, экспериментатор может в любой момент повернуть рычажок прибора назад — и обезьяна станет, как и прежде, послушной, ласковой, совершенно здоровой. Но если еще увеличить силу тока, то нервные клетки подкоркового образования — бледного шара мозга—будут испепелены электрической искрой. На лице обезьяны навсегда застынет маска безразличия, она никогда больше не сможет быстро соображать, ее тело будут потрясать непроизвольные судорожные движения. Животное поражено дрожательным параличом, болезнью Паркинсона.
8 этом мучительном опыте есть великий смысл. На сей раз экспериментатор сам «породил» болезнь и поэтому знает, где ее истоки. Обезьяну превратили в живую модель тягчайшего человеческого недуга.
Моделирование болезней человека на животных известно давно. Например, тифозно-паратифозные заболевания в лабораториях воспроизводятся на грызунах. На животных моделируются различные опухоли, заболевания крови, атеросклероз и множество других недугов. Обезьяны по своим анатомическим и физиологическим свойствам наиболее близко стоят
к человеку. У них очень высоко организованный мозг с развитой подкоркой и
лобными отделами коры больших полушарий. Нервные заболевания человека лучше всего моделировать на обезьяне.
Составлены атласы мозга макаки резус, в которых отмечены участки, ответственные за ту или иную деятельность организма.
Есть такие атласы и мозга человека. Сейчас ученые ищут общее в управлении движением нашего организма и организма обезьян, Болезнь Паркинсона — это расстройство управления мышцами. У страдающих этой болезнью почти нормальная мышечная система. Во всяком случае, они могли бы нормально двигаться, если бы не сумбурные команды мозга.
Что же происходит в мозгу, почему он заставляет мышцы совершать резкие и неверные движения?
Нина Ивановна задумалась...
Работница № 12 декабрь 1966 г.