Когда главный врач Городищенской участковой больницы Валентина Александровна Петрова, закончив вечерний обход, вошла в свой кабинет, по радио начали передавать колхозные известия.
— Все-таки успела! — обрадовалась она.
Слушая о положении дел на МТФ, о работе
бригады строителей, Валентина Александровна просматривала регистрационный журнал. Но сосредоточиться ей не удалось, и, пролистав несколько страниц, она отложила его в сторону, взялась за карточки больных — и их оставила. Встала из-за стола, прошлась по комнате и тут услышала:
— Сейчас мы расскажем о месячнике чистоты в нашем селе.
— Наконец-то!
— Месячник чистоты,— заговорил репродуктор голосом фельдшера Шотиной,— был проведен по инициативе общественного совета при нашей больнице. Мы очистили от навоза дворы, насадили по пятнадцать деревьев возле каждого дома, начали ремонт колодцев...
— Только и всего? За две минуты рассказали о нашей почти двухмесячной работе, будто все проходило так быстро и легко...
Валентина Александровна взглянула в окно. Солнце медленно скатывалось к горизонту. Оно лениво заглядывало в комнату и отражалось в никелированном стерилизаторе. И Валентине Александровне вспомнился один из мартовских дней. Здесь, в ее кабинете, собрались члены общественного совета: парторг колхоза, председатель сельсовета, несколько учителей, фельдшер больницы, акушерка. Это было второе собрание совета. Первое состоялось, как только получили новое Положение ВЦСПС об общественных советах, которые должны помогать врачам бороться за здоровье людей. В этот раз, собравшись вторично, члены общественного совета решили провести месячник чистоты. — Грязное у нас село,— говорила Валентина Александровна.
—И кучи навоза лежат летом где попало. А где навоз, там мухи, от мух болезни. Давно пора начать поход за чистоту. Кто-то неуверенно возразил ей тогда:
— А захотят ли колхозники участвовать?
Парторг колхоза Лучинкин загудел в ответ:
— Сумеем объяснить им значение месячника — захотят.
И добавил, обращаясь к Валентине Александровне:
— Сегодня же поговорим об этом.
И вот вечером они с Лучинкиным пошли по домам колхозников. Уже стемнело, и вдоль улиц на верхушках столбов лучисто горели электрические лампочки. Протоптанная в снегу тропинка была узкой и скользкой. Возле крыльца одного дома Валентина Александровна оступилась прямо в кучу мусора и навоза. В доме, глядя на тщательно выскобленные полы и накрахмаленные вышитые занавески, она возмущенно говорила хозяевам:
— Тут у вас чистота, ничего не скажешь. А у порога что творится! Грязь непролазная! И это зимой! А что же летом будет? Грязь да жара мух расплодят, а вы потом удивляться будете, откуда желудочные заболевания.
Хозяйка скручивала трубочкой уголок своего передника и не смотрела на гостей. Но когда Валентина Александровна заговорила о месячнике чистоты, она подняла глаза:
— И «навоз вывезем и дом «побелим. Мы ж понимаем, для нас это делается...
И вот пришло раннее воскресное утро. Со дворов колхозников уже доносились громкие голоса:
— Давайте начинать отсюда!
— Сваливайте здесь, возле ворот!
Так начался первый воскресник по уборке села.
Годами лежал навоз во дворах и прямо на улице. Тучей висели над ним жирные зеленые мухи. Чего только не придумывали хозяйки, чтобы избавиться от них: и липучки в аптеке покупали, и марлю на окна навешивали, и пробовали сомнительные «домашние» средства! Ничего не помогало!
И как-то никому не приходило в голову, что рассадник мух под самыми окнами.
В разгар воскресника к Валентине Александровне подбежал бригадир Жидков.
— Пиняева не дает вывозить навоз со своего двора,— сказал он.
Пошли к Пиняевой. Подбоченившись, она стояла на крыльце своего дома. А рядом высилась навозная гора.
— Почему вы не вывозите излишки навоза? — строго спросила Валентина Александровна.
— Я здесь хозяйка и сама сумею распорядиться,— бойко ответила женщина и пошла в дом.
Валентина Александровна за ней. Долго толковала она, что от навоза в доме только грязь, а колхоз берет его не задаром — покупает.
Пиняева, прислонясь к косяку двери, невозмутимо слушала Валентину Александровну и упрямо твердила:
— Мое хозяйство, что хочу, то и делаю!
Пришлось врачу просить парторга поговорить с женщиной!
— Ты что же это,— нахмурившись, говорил Пиняевой Лучинкин,— хочешь быть той паршивой овцой, которая все стадо портит?
Женщина, сидя против него на краешке стула, молчала.
— Нашла что жалеть...— Лучинкин смотрел укоризненно.
— Но я...— начала было Пиняева и смолкла.
— Сказать-то нечего. Стыдно! И Пиняева уступила.
Все это вновь встало перед глазами Валентины Александровны после коротенького сообщения колхозного радио. Позвонил парторг, напомнил, что пора ехать на молочно-товарную ферму — проверять, держит ли свое слово заведующая. На последнем собрании общественного совета они вместе с доярками думали, как улучшить санитарные условия на ферме. Заведующая обещала организовать умывальную комнату, найти помещение, где можно было бы сливать молоко, потому что раньше делали это на улице.
Лучинкина Валентина Александровна встретила у правления колхоза, где их ждал маленький зеленый автомобильчик.
— Засиделась я у себя.— Валентина Александровна пожала протянутую ей руку.— Вспоминала наш месячник чистоты.
Остановившись около недавно посаженного клена, Лучинкин обхватил ладонью его серый тоненький ствол.
И у обоих перед глазами всплыл тот день, когда колхозники сажали вдоль улицы привезенные из лесу деревца. Их ставили в заранее приготовленные ямы и засыпали землей, а ветер налетал с разбега, гнул ветки, будто старался вырвать саженцы из земли. Теперь они прочно укоренились,
— Скоро не улицы у нас будут, а зеленые аллеи,— продолжил разговор Лучинкин.
А Валентина Александровна уже не только их Городищи видела чистыми, зелеными, обновленными. Она думала о том, как преобразятся села и деревни по всей стране, если люди дружно поведут поход за чистоту родных мест.
М. СВИСТУНОВА
с. Городищи, Урицкий район, Орловская область
Крестьянка № 10 октябрь 1961 г.