|
Бедняки из Кордовы
В течение почти десяти лет весь мир с неослабным вниманием следил за событиями, развертывающимися в Испании. Апрель 1931 года принес первую
ошеломляющую весть: обветшавшая монархия свергнута, и на смену ей пришла республика.
Этой победы добивались и добились прежде всего рабочие и крестьяне Испании. Доведенные до отчаяния безработицей, безземельем, ужасающей нищетой, они надеялись, что республика даст им и работу, и землю, и кусок хлеба.
Но у республиканской Испании оказалось много врагов. Напуганные размахом народного движения, капиталисты, помещики, духовенство саботировали
любое мероприятие правительства, направленное на улучшение условий труда и жизни трудящихся. В ответ на требование о сокращении рабочего дня и увеличении заработной платы капиталисты закрывали Фабрики, заводы, шахты и вывозили капиталы за границу. Помещики всеми правдами и неправдами уклонялись от проведения в жизнь аграрной реформы, и крестьяне по-прежнему оставались без земли. Жизнь испанских трудящихся день ото дня становилась тяжелее. Но они продолжали бороться. Забастовки следовали одна за другой, то здесь, то там вспыхивали крестьянские волнения. Воодушевляла и организовывала народ на борьбу коммунистическая партия, во главе которой стояли такие закаленные борцы, как Хосе Диас и Долорес Ибаррури.
К январю 1936 года обстановка в стране чрезвычайно накалилась. Рабочие, крестьяне, отдельные слои мелкой буржуазии и интеллигенции объединились в мощный Народный фронт. Одержав внушительную победу на выборах в верховный орган республики — кортесы в феврале 1936 года, Народный фронт намеревался решительно приступить к осуществлению демократических преобразований: введению восьмичасового рабочего дня, уничтожению безработицы, наделению крестьян землей. Это окончательно вывело из себя всех приспешников старого режима. Они решили поднять против республики мятеж.
И вот 18 июня 1936 года радиостанция в Сеуте передала в эфир: «Над всей Испанией безоблачное небо». Эта безобидная на первый взгляд фраза была сигналом к фашистскому мятежу, который подняли контрреволюционные испанские генералы, возглавляемые кровавым палачом Франко.
Франкисты рассчитывали на быструю и легкую победу, но народ сорвал планы врага. Организованные коммунистами отряды рабочих и крестьян смело вступали в бой с фашистами. Мятежники не продержались бы и нескольких дней, если бы на помощь к ним не пришли фашистская Германия и Италия. С первых же дней мятежа они посылали испанским контрреволюционерам оружие, снаряды, самолеты, а затем начали открытую вооруженную интервенцию против Испанской республики.
Две эскадры германских военных кораблей блокировали в портах суда Испанской республики. Немецкие и итальянские летчики варварски бомбили беззащитные испанские города. На юге страны высадился итальянский экспедиционный корпус.
Борьба испанских трудящихся против внутренней контрреволюции и фашистских интервентов явилась одной из самых ярких и прекрасных страниц в истории Испании, она встретила горячую поддержку международного пролетариата. Тысячи добровольцев, лучших сынов рабочего класса из разных стран, приехали в Испанию, чтобы сражаться против фашизма. В рядах интернациональных бригад были и советские люди. Немало героизма и отваги проявили они на полях сражений.
Франкистам, пользовавшимся поддержкой Гитлера и Муссолини, удалось разгромить Испанскую республику, установить в стране фашистскую диктатуру.
Испания сегодня — это страна тюрем и концентрационных лагерей, где народ лишен самых элементарных демократических прав. О том, в каких условиях живут сейчас испанские рабочие и крестьяне, и рассказывает в своих записках французский писатель Пьер Гамарра, побывавший в этом году в Испании.
Фашизм в Испании одержал победу над силами демократии и социализма, но эта победа временная. Испанский народ не сложил оружия. Не прекращаются массовые забастовки рабочих, выступления крестьян против помещиков. Народ Испании свято верит, что наступит день, когда его родина вновь станет свободной.
Кордова — старинный город на Пиренейском полуострове, раскинувшийся на берегах реки Гвадалквивир. Каждый, кто побывает в этом городе, не сможет забыть его великолепных архитектурных сооружений. И прежде всего мечеть.Теплый, прозрачный воздух овевает поседевшие от времени камни этого архитектурного памятника давно прошедших времен, известного всему миру своей красотой.
В мечети девятьсот колонн различных цветов — зеленого, розового, серого и розовато-лилового — из мрамора, гранита, яшмы. Рассказывают, что эти колонны привезены издалека— с берегов Средиземного моря, из французского Лангедока, Африки, Константинополя.
Глядя на стройный лес колонн, я невольно подумал о том, сколько человеческих сил и труда понадобилось для того, чтобы доставить сюда огромные массы гранита и мрамора и установить эти колонны.
Во внутреннем дворике мечети царят мир и спокойствие. Играют маленькие девочки. На каменной скамейке сидят мужчины и вполголоса разговаривают. Зазвенел колокол и своим тонким серебристым звоном наполнил воздух. При его звуках я словно очнулся и спросил себя: когда это происходит? Но достаточно мне было заговорить с людьми, сидевшими на скамье, чтобы вновь вернуться в сегодняшний день.
Это были крестьяне, точнее, сельскохозяйственные рабочие, приехавшие в город из одной дальней деревушки. Они прибыли сюда попытать счастье: найти в городе хоть какую-нибудь работу. Двое из них, как я понял из разговора, были уверены, что устроятся чернорабочими на стройке. У других
же были лишь слабые надежды...
Я спросил их:
— Сколько зарабатывают сельскохозяйственные рабочие?
— В среднем примерно - тридцать три песеты в день. В горячую пору можно заработать и чуть больше. Но чаще и того не заработаешь. Женщинам платят еще меньше. Сборщицы олив получают всего двадцать — двадцать пять песет...
Мы закуриваем, поглядываем на фонтан, на вход в мечеть.
— Какая красота...— тихо замечаю я.
— В Андалузии много красивых мест! — откликается еще совсем молодой человек.—Особенно хороши они для туристов, для тех, кто здесь не задерживается надолго. Наши земли очень плодородны, могут давать большие урожаи хлеба, ячменя, олив, апельсинов, не говоря уже о хлопке и
— Хлопок требует большого труда...свекле.— Да, разумеется, работа очень тяжелая. И все делается вручную. Приходится с утра до вечера гнуть спину. Но хозяева и на такую работу предпочитают нанимать женщин, которым платят меньше.
— А как с орошением? Трудно?
— Кое-что как будто сделано. Но все это выглядит очень примитивно. Вырыты канавки. Воду приходится подавать допотопной водокачкой, стоя целый день по колено в воде, в грязи.
Мне захотелось узнать, как питаются эти люди, и я спросил их об этом. Мои собеседники, пожав плечами, удивленно поглядели на меня.
— Как можно питаться на гроши, которые мы зарабатываем? Утром кусок хлеба и немного сельди. А вечером? Вечером кусок хлеба, приправленный соевым маслом. Мы, рабочие, уже давно позабыли вкус мяса. Не такие теперь времена. Трудовой люд не имеет возможности покупать мясо. Он
голодает, да, голодает. Это правда!
И один из моих собеседников, переходя на шепот, добавил:
— Мясной бульон... Это было возможно до Франко.
— Вы видели витрины магазинов в городах, цены на одежду и обувь? Не по карману нам и продукты питания. Да, я видел это. За килограмм хлеба в Испании надо заплатить восемь песет, за килограмм трески — сорок песет, говядины — пятьдесят—семьдесят песет, телятины — от восьмидесяти до ста десяти песет за килограмм. Дешевенький костюм стоит здесь тысячу пятьсот песет, пара башмаков — от двухсот шестидесяти до трехсот песет.
А крестьянин продолжал рассказывать:
— Обычный наш обед зимой — картофель с треской, летом—картофель в томате. Вот так и крутимся, выбиваясь из последних сил. В общем, сытыми никогда не бываем. Я говорю, конечно, о тех, кто имеет работу. Безработные же...
Вы их видели, безработных?
Да, я видел этих обездоленных и истощенных голодом людей, которые, кто стоя, а кто сидя на корточках, располагались перед входами в кафе. У них усталый и изможденный вид. Кто знает, сколько им пришлось исходить в поисках работы!
— Голод заставляет нас идти к лавочнику. Залезаешь в долги, да так глубоко, что потом никак не выкарабкаться. Что заработаешь, относишь к лавочнику, и за душой не остается ни гроша. Вот поэтому-то и отправляешься в поиски лучшей доли. Но, расставшись с деревенскими бидонвилями (1 Бидонвиль — жилище бедняков) и пещерами, оказываешься в таких же городских бидонвилях и пещерах. Вы видели эти собачьи конуры?
Да, я их видел. Я их видел в Барселоне и Валенсии, в Гранаде и Севилье. Мне довелось их видеть и в предместьях испанской столицы — Мадрида. Эти хижины настолько убоги, что трудно описать. Тысячи и тысячи таких хижин, высотой менее двух метров, из ящиков, старого, проржавленного железа, картона, толя стоят на свалке.
Я не хотел бы утомлять читателя цифрами, но они так красноречивы и убедительны, что их стоит привести. Вот лишь некоторые из официальных данных Института то изучению сельского хозяйства министерства земледелия Испании. Более половины всей (пахотной земли в стране находится в руках ничтожной горстки крупных землевладельцев. Помещики владеют не только огромными, но и лучшими земельными угодьями. Так, в провинции Бадахос четырнадцать владельцев латифундий, в провинции Касерес—одиннадцать, в провинции Сьюдад-Реаль — двадцать, в провинции Севилья — восемь. Каждый из этих земельных магнатов владеет более чем пятью тысячами гектаров земли.
Процесс концентрации земель в руках небольшой горстки помещиков продолжается. Крупные землевладельцы богатеют, увеличивая свои участки, а мелкие собственники разоряются и лишаются даже небольших земельных наделов.
Сейчас в руках 53 процентов мелких собственников, имеющих наделы менее одного гектара, осталось только 4 процента всей земли.
Приведенные данные убедительно показывают феодальный характер землевладения в Испании. Сельскохозяйственные работы механизированы лишь в немногих помещичьих хозяйствах. В основном они ведутся вручную, земля обрабатывается допотопными методами, удобрений вносится мало. Поэтому урожаи очень низки. Многие из феодальных землевладений вообще не возделываются, пустуют. Их используют для охоты, они служат местом
для разведения быков. Например, в провинции Севилья 500 тысяч гектаров земли отведены для откорма 20 тысяч быков. Они пасутся на лучших землях.
На плодородной андалузской равнине редко теперь встретишь деревушку. Они почти все исчезли. Зато вокруг помещичьих ферм возникли хаотические нагромождения бидонвилей, в которых селятся сельскохозяйственные рабочие.
— Есть ли у вас школы, учителя?
Крестьянин усмехнулся:
— Нет. Ни школ, ни учителей. Иногда бродячие учителя ходят от фермы к ферме, давая уроки. За каждого ученика им платят песету.
Каждый третий житель страны не умеет ни читать, ни писать. Говорят, что в Испании около двух миллионов детей лишены возможности ходить в школу.
Но простые труженики и по сей день хорошо помнят, что республиканское правительство Испании в свое время горячо взялось за просвещение народа. Однако оно не имело возможности довести начатое дело до конца.
И вот тогда я задал вопрос, который неоднократно задавал себе:
— Согласны ли трудящиеся Испании с таким режимом нищеты и жестокой несправедливости?
— Нет, конечно, не согласны. Несмотря на тюрьмы и полицейские преследования, испанцы все чаще и чаще выражают свое возмущение режимом Франко. В последнее время было множество выступлений народных масс. А на некоторых помещичьих фермах вспыхивают настоящие бунты.
Однажды, нанимая на работу батраков, хозяева предложили им нищенскую заработную плату. Те не согласились и решили бороться. Для усмирения бунтовщиков были направлены крупные полицейские отряды, жилища бедняков были оцеплены. Полиция арестовала три тысячи рабочих и увезла их
в полицейских грузовиках. Однако вскоре власти были вынуждены освободить многих из них. В Мадриде непрерывно заседают военные трибуналы, которые судят сельскохозяйственных рабочих. За что же их судят? Да просто за то, что они требуют хлеба и работы, человеческих условий жизни.
Когда политические заключенные выходят на свободу и возвращаются в родные места, их встречают так радостно, что уже по одному этому можно судить о том, каково истинное отношение крестьян к франкистскому режиму. Когда Франко приезжает в ту или другую провинцию, стены домов
пестрят надписями, а на дорогах появляются плакаты, требующие освобождения политических заключенных. Вот так мы живем и боремся...
Обо всем этом мне говорил сельскохозяйственный рабочий из провинции Кордовы. Здесь нет ни слова вымысла. Я рассказал лишь о том, что мне самому довелось услышать и увидеть.
Сокращенный перевод с французского
В. КОЗЛОВСКОГО.
Крестьянка № 7 июль 1961 г.
Похожие новости:
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
|