Размышления над письмами
Утром к дому подъехала «Волга». Мягко открылись дверцы, и из машины вышел молодой, совсем молодой человек в черном парадном костюме. В руках — белые гвоздики. Свадьба! Невеста выпорхнула на крыльцо светлая, нарядная, сияющая. Невеста... Давно ли бегала в детский сад, ходила в школу... И вот уже приняла одно из самых серьезных в жизни решений. Сегодня
во Дворце бракосочетания состоится торжественная церемония провозглашения вновь созданного, маленького, но вполне независимого государства по имени Семья.
Мчится веселый, пестрый, как карусель, медовый месяц. До забот ли тут! А между тем они, заботы да тревоги, уже подкрадываются, осаждают стены еще не окрепшего дома.
«После свадьбы у нас начались споры: кто в семье хозяин деньгам? Его родители учат, чтобы жена отдавала мужу деньги, которые получает, отчитываясь во всякой мелочи, так ведется у них в семье. Мои же родители говорят, что муж должен отчитываться перед женой. Мой супруг заявил: «Я глава семьи, и распоряжаться деньгами буду я». Меня это обижает. Кто прав?» — пишет Лейла Т. из Ашхабада. И мне кажется, что сквозь строки письма я вижу ее грустные глаза. В них недоумение, обида. Как неожиданно, как быстро на безоблачный семейный горизонт наплывают темные тучи!
Впрочем, вот, кажется, смешное письмо. Автор его — Вася П. из Хабаровска. Всего полтора месяца прошло с тех пор, как их свидания с Леночкой под открытым небом сменились вечерами в уютной комнате и постоянной пропиской под обшей крышей. Теперь не Вася провожает Лену домой, а Лена провожает Васю на работу. Не он угощает ее мороженым, а она, повязав новый передник, накрывает на стол и подает ему...
«Жена подала к обеду селедку. Я ей сказал, что селедку подают на второе. Она возразила, что на закуску. Я настаиваю на своем, потому что у нас в семье селедку подавали на второе. Она спорит».
Обратите внимание, с какой солидностью молодой муж подходит к вопросу о порядке поглощения пищи. Вместо мягкой, вполне извинительной личной просьбы: «Знаешь, Леночка, я так привык...» — жена слышит самоуверенное обвинительное обобщение:«Селедку подают на второе!» И в конце
письма Вася требует от редакции: «Объясните моей жене, что она неправа».
Объясните мужу, объясните жене... Сами молодожены, оказывается, не в силах справиться с первыми же пустяковыми «проблемами». Не в силах потому, что «я настаиваю на своем, она — на своем». Захваченные круговоротом взаимных обид, он и она сразу же спешат найти третейских судей, чужое сочувствие, готовы последовать стороннему совету. А между тем он рядом, их самый главный, самый лучший советчик. Тот, что властно соединил, нарек их мужем и женою, подарил трепетное чувство взаимной ответственности за судьбу, счастье, жизнь друг друга. Так спросите у любви своей — и она подскажет, как поступить, что сделать, чтобы погас злой огонек раздора.
«Великое подразумеваемое всей нашей жизни» — так сказал однажды А. Герцен о своей любви к жене, о решающей роли чувства в преодолении мимолетных недоразумений и «всего этого сора» бытовых разногласий.
Лейла Т. называет мужа с почтительным уважением «мой супруг», К сожалению, из письма следует, что уважение это не взаимное, безответное. И, наверное, молодые даже не знают, что старинное слово «супруги» означает — впряженные в одну упряжку, когда у обоих одна дорога — и ровная и в гору; когда все вместе, все общее — и горе, и радость, и уж подавно деньги. Знай они глубинный и мудрый смысл слова, может быть, это помогло бы одному из них избавиться от ложного чувства превосходства мужчины над женщиной, а другой от преувеличенной обидчивости, неуступчивости в мелочах. Только при полном равенстве вопросы о семейных расходах, обедах, несовпадении желаний и привычек займут подобающее им скромное место в жизни семьи и не вырастут в стену между любящими.
Первая ссора, первый конфликт, первая обида... Мне вспоминается, как однажды профессор А. И. Ефимов, читавший
в Московском университете курс русского языка, так начал одну из своих лекций: «Первая любовь! Кто мне скажет, товарищи, какая часть речи «первая»? «Числительное», — раздались в ответ дружные голоса. Профессор улыбнулся: «Нет! Вторая любовь, третья, четвертая — это числительные, порядковые. А первая — это прилагательное. Качественное. Вы согласны?» Потрясенные простым открытием, мы были согласны. Действительно, все первое несет в себе огромный качественный заряд — положительный либо отрицательный.
Первая семейная ссора несет отрицательный заряд. Нетактичный поступок, грубое слово, сказанное в запале, желание причинить боль, унизить, «испытать чувство» — все это не пройдет бесследно.
«Вскоре после свадьбы мы с женой поехали в гости к родным. Места в поезде достались нам неудачные, вагон был переполнен, — рассказывает в своем письме Николай К. — Я пошел поискать места получше. Вернулся через полчаса и... не узнал жену. Громко, никого не стесняясь, она кричала на меня за то, что я «черт знает, сколько шлялся, а она тут одна...». Я не могу забыть, как исказилось злостью ее лицо, как поразил меня неприятный, новый тон ее голоса. Потом мы помирились. Но уже нет во мне былой нежности». Миг — и ранена любовь. Еще миг — и уйдет совсем. «В то время я жил в Якутии, — вспоминает Виктор 3. — Отслужил армию, женился, работал шофером. Возил рабочих, геологов, врачей, матерей с детьми. Рейс был длинный, в оба конца 500 — 600 километров, и на шоферах лежала большая ответственность за исправность наших автобусов, а еще большая — за жизнь и здоровье пассажиров: ведь порой на сто верст вокруг нет жилья. Домой приезжаешь поздно, усталый, а жена, разнеженная сном, встречает тебя недовольным возгласом: «Как я спала, а ты разбудил!» И нет для тебя ни теплой воды, ни горячей пищи. И вместо отдыха после дороги, после мороза — ссора, отвратительное настроение. А завтра опять в рейс...»
Лень никогда не украшала женщину. Лень душевная, нечуткость, неумение понять состояние мужа — тем более. Вот почему столь непрочным оказался этот брак, вот почему к слову «жена» Виктор дописывает горькое слово «бывшая».
Читая его исповедь, я вспомнила одну из встреч в своей последней командировке. На попутном МАЗе я добиралась из бухты Врангеля, где строится крупнейший в стране порт, в Находку. Шофер Саша, молодой, красивый парень, охотно подвозил всех, кто поднимал руку и коротко просил: «До
поворота». Когда мы отъехали далеко от жилых мест, случайные попутчики исчезли, дорога запетляла по сопкам. Из высокой кабины МАЗа хорошо видно вокруг. Дальневосточная тайга уже сбросила свой неистово яркий осенний наряд. Выпавший в ночь первый снег чуть-чуть подтаял, и на
дороге образовалась ледяная корка. Шоферу это явно не нравится. «Резина лысая! — в сердцах говорил он. — Уже все свои сроки прокрутила». На крутом и длинном перевале, метрах в десяти от вершины, лысая резина подвела: МАЗ заревел, выбиваясь из сил, и тихонько заскользил назад.
Я смотрела на руки, сжимающие руль. Руки как будто раздумывали секунду-другую.
— Подержите тормоз, — сказал Саша и спрыгнул на скользкую дорогу.
Ноги мои едва доставали до тормоза огромной машины, но я старательно жала на тугую педаль. И в этот, казалось бы, самый неподходящий момент, вероятно, по так называемой женской логике, я подумала: женат ли Саша, и, если есть у него жена, знает ли она, знают ли другие жены, как трудна дорога, по которой едут и едут мощные машины с грузами для стройки?
Какого напряжения, собранности, смелости требуют эти бесконечно сменяющие друг друга пади и перевалы? И что лучше для жены — знать или не знать об этом?
Саша притащил большой камень и подложил его под колесо. Я осторожно сняла ногу с педали. Потом мы разгребли снег на обочине и, зачерпывая горстями землю, стали сыпать ее на дорогу.
Уже после, когда перевал остался позади, я спросила Сашу о семье. Оказалось, он женат уже шесть лет. Приехал на стройку сначала один, потом привез жену, получили комнатку.
— Она временно не работает, ждет, когда сыну исполнится год. — Саша улыбнулся, и я поняла, что у него снова хорошее настроение: перевал позади, а дома его ждет и теплая вода, и горячий обед, и ласковое слово. Любящий человек, говорил Карл Маркс, должен проявлять себя так, чтобы стать и
любимым. Иначе его любовь бессильна. Какая глубокая мысль! И словно в подтверждение — письмо девятнадцатилетней москвички Ольги П. «Говорят, что я рано вышла замуж. Так ведь вышла за Женю.
Он строитель-монтажник, много работает. Но помогает мне учиться, убирает квартиру, готовит, если мне некогда. С сыном готов гулять день и ночь. У них уже есть - свои традиции: после удачно сданного мною зачета преподносить подарок — игрушку, л книжку, букетик цветов. Я благодарна Евгению за все: за помощь, за его уважение и любовь ко мне и сыну, за семью!»
Не знаю, вынес ли Женя формулу личного счастья из семьи, где вырос, или нашел потом, но ясно одно: он сам создает свою семью. Он любит и именно потому любим.
После ощущения солнечной радости, которое дарит нам письмо Оли, такими дождливыми кажутся будни в другой молодой семье, таким резким контрастом звучит признание незнакомой нам Тани К. Всего лишь год прошел с тех пор, как Таня вышла замуж, а ссор и обид не счесть. «Я прихожу с работы на два часа позже мужа и просто не знаю, с чего начать. Его вещи разбросаны, костюм в одном месте, рубашка в другом... По пути я уже забежала в магазины, теперь встаю к плите. О том, чтобы помочь хотя бы нарезать хлеб, помидоры, огурцы, разложить на столе приборы, не может быть и речи. Каждый раз слышу от мужа одно и то же: «А ты для чего? Почему я у матери этих трудностей не видел, а ты из меня хочешь бабу сделать? Не собираюсь терять свое мужское достоинство!»
Примечательно, что почти во всех таких письмах непременно присутствует произносимая мужем «оправдательная» фраза: «Так было у нас в семье». Так было — и он не хочет отступить от удобных домашних привычек, отнюдь, не всегда достойных подражания и закрепления в поколениях. Неряшливость, неумение контролировать свои поступки и слова, обслужить даже самого себя — вот тот багаж, с которым иной молодой муж въезжает в самостоятельную жизнь. «Не отрицаю, — пишет Алла Н. из Тбилиси, — может, я что и сама упустила с самого начала в наших отношениях, |но то, что мой муж самый настоящий лодырь — это не моя вина!» Справедливый упрек женщины-жены женщине-матери!
Ведь роль мужа, мужество, возмужание предполагают не просто разницу в годах и размере модного костюма, не только приобретение золотого кольца на правую руку, но и определенный уровень гражданской нравственной зрелости. А все эти разглагольствования о «мужском достоинстве» не что иное, как фиговый листок, прикрывающий эгоизм, духовную бедность, безответственность. Словно в насмешку над собой этот как будто бы любящий муж делает все, чтобы ослабить силу взаимного чувства, чтобы стать едва терпимым любимой женщиной. И ему, конечно, не дано заметить разницу между любящей и просто исполняющей свои обязанности женой. Именно таким мужьям адресованы откровенные злые строки одного из писем: «Я выполняю все обязанности жены, как бы играя в спектакле. На самом деле я не люблю мужа».
Когда заходит спор о распределении домашних обязанностей между мужем и женой — это значит, в семье уже происходит что-то неладное. Боясь потерять «свое мужское достоинство» или, наоборот, слишком ревностно отстаивая свои «
женские права», супруги теряют несравнимо больше. «А была ли любовь?» — спрашивают обычно в таких случаях. Возможно, что была. Только ее не сохранили, не уберегли. И, не простив небрежного к себе отношения, любовь дала молодым людям жестокий урок, превратившись во взаимное разочарование. А семейная жизнь без любви — грустная штука, и потому надо беречь как самую большую драгоценность соединившее двух большое светлое чувство. С этим полностью согласен Е. А. Пономарев из Харькова, письмом которого мы и закончим наш сегодняшний разговор.
«Мы с женой прожили много лет, имеем троих взрослых детей, но любовь наша не угасает. Из года в год, из месяца в месяц, каждый день она открывает нам новые оттенки радости и счастья. Полное равноправие, взаимоуважение, доверие, любовь царят в нашей семье».
Письмо это тоже написано после свадьбы. После серебряной.
С. ЛАПТЕВ
Работница № 02 февраль 1973 г.