Если вам приходилось бывать в Карелии, вы наверняка слышали о Тамаре Юфе. Более двадцати работ, подписанных именем Юфы — в недавнем прошлом учительницы рисования и черчения,— включено в экспозицию произведений молодых художников республики.
Картины Юфы поражают сразу. Они своеобразны, тонки, поэтичны. И необычайно современны, хотя почти все обращены в прошлое.
...Зимой
в Петрозаводске тихо. Приостановился до первых теплых дней поток шумных туристов, то и дело навещавших мастерскую Тамары.
Сейчас здесь господствует неяркое зимнее солнце. Тамара в валенках и накинутом на плечи пальто рассказывает мне о своих новых замыслах, достает рисунки, эскизы. Я вижу сказочные острова, неприступные северные скалы и, конечно, Ладву.
Несколько лет назад Тамаре, выпускнице Ленинградского художественно-педагогического училища, предложили выбор: стать художницей Дома
моделей в Ленинграде или сельской учительницей в глухой карельской деревушке Ладве. Тамара, не задумываясь, ответила: «Ладва!»
Нет, Ладва не была ее родиной. Тамара родилась и выросла под Липецком, на исконно русских землях. Все годы, что училась в Ленинграде, безудержно тосковала по небу, прижавшемуся к горизонту, тихим, таинственным сказам и вьюжным ветрам за окном...
Не каждому свойственно стать горожанином, даже если город прекрасен. Ее он утомлял замкнутыми линиями четких проспектов, высотой зданий, над которыми лишь где-то в вышине проглядывал обрывок голубого простора.
Поэтому, услышав про Ладву, Тамара обрадовалась. Выбор был сделан без колебаний. ...Ладва была как стрела, пущенная в алые карельские закаты,— одна ровная улица,строгая и одинокая среди обступивших ее молчаливых лесов. Тишина. Густые тени от крепких деревянных домов и
море пьянящего соснового аромата.
Больше всего поразили Тамару дома. Нет, это были не избушки на курьих ножках, которые ей приходилось видеть в русских деревнях. Эти скорее напоминали деревянные крепости с массивными, бревен в двадцать, а то и больше, стенами, и маленькими оконцами высоко под крышей.
В сумерках казалось, что дома наклоняются друг к другу, словно тревожно прислушиваются к чему-то.Тамара часами бродила по единственной улице. Она возвращалась к себе, томясь желанием перенести на бумагу увиденное.
Однажды Тамара пришла из школы раньше обычного, включила радио. Передавали карельскую народную песню. Слов она не понимала, но мелодия показалась удивительно зримой. Тамара присела к столу и попробовала в рисунке передать настроение, навеянное мелодией. Позже, узнав слова песни, очень удивилась: содержание совпадало с внутренней тональностью и даже темой ее рисунка...
Постепенно в доме перевелись все листы чистой бумаги: они покрылись тонкими линиями этюдов, эскизов. Сначала заполнялись тетради — в клеточку, в косую и прямую линейку. Потом пошли в ход записные книжки, блокноты, затем обложки тетрадей, книг.
А как-то под руку попал обрывок газеты. И произошло неожиданное: Тамаре понравилась газетная фактура. Пожелтевшие страницы с черно-серыми убористыми строками стали ее постоянными «холстами». Ей нравилось, как серый фон осторожно вбирает в себя краски, смягчая их, спокойно соединяя друг с другом.
В работах Юфы и сегодня «серый цвет держит». Он то светлеет и угасает, то сгущается до синего, фиолетового до черноты, становясь зловещим
и напряженным. И хотя иногда уступает место другим цветам — коричнево-красному, например,— глядя на картины Тамары Юфы, вы не можете не
почувствовать власти этого цвета, а почувствовав, не понять его необыкновенную силу.
Именно на сером держится и Ладва: курит в небо кружевными дымами, стелет свинцовые стылые воды и молчит загадочно и властно. Такой и
увидели ее зрители на полотнах художницы.
Здесь, на севере, произошла встреча Юфы со многими героями ее будущих картин — старым Вяйнямёйненом, смастерившим мелодичный инструмент кантеле, с кузнецом Илмариненом, сампо — чудесную выковавшим мельницу-самомолку, с удалым чародеем Лемминкяйненом, бедняком-бунтарем Куллерво, героем страны мрака Похьолы...
Они пришли к ней из книги с древними рунами — «Калевалы», преподнесенной к какому-то из праздников ее учениками. Мне пришло одно желанье,
Я одну задумал думу,
— Быть готовым к песнопенью
И начать скорее слово,
Чтоб пропеть мне предков песню,
Рода нашего напевы.
Читала Тамара народные эпические руны и все больше восхищалась их мудростью,проникалась образным строем,музыкальностью. И как-то не удержалась — сделала несколько иллюстраций к «Калевале». Показала их в республиканском Союзе художников. Рисунки понравились.
Случилось это шесть лет назад — в шестидесятом. Именно тогда ее рисунки впервые назвали произведениями искусства. Глядишь на иллюстрации
Юфы к «
Калевале» и думаешь: как родились среди лаконичных форм карельской природы эти тончайшие нити?
Может, это пришло из детства дочки деревенской кружевницы? Да, кружева, пожалуй, первое осознанное Тамарой воспоминание. Вся комната утопает
в белых кружевах: они лежат на полках, на столах, покрывают лавки, висят на окнах и дверях. Девочка часами сидит, прижавшись к коленям плетущей кружева бабушки или матери, слушает их неторопливые разговоры.
И сегодня тонкие, как морозный узор, кружева живут в ее памяти вместе с плывущими над головой июльскими облаками, с косыми, ветреными
дождями, с зеленью липецких лугов... Они не менее дороги Тамаре, чем приметы ее второй родины — суровой Карелии, откуда она начала свой
счастливый путь в искусство.
Сперва на выставку картин учителей, потом самодеятельных художников, потом иллюстраторов «Калевалы» и, наконец, на выставку молодых художников.
Тамара Юфа—теперь известный художник, ее работы знают и любят, о ней пишут газеты и журналы. Но она по-прежнему учится.
Учится жить. Учится работать. Учится дарить людям прекрасное.
И. ШВЕДОВА
Работница № 12 декабрь 1966 г.