Мы подъезжали к Свердловску. Электровоз бойко тянул состав, изредка оглашая окрестности пронзительным свистом. Мимо нас проносились нагромождения замшелых валунов, мелькали заброшенные ямы — копушки старателей.
Кто-то из пассажиров задумчиво проговорил:
— Родина русских самоцветов...
Моя соседка по купе откликнулась:
— А мне уральский камешек принес счастье!
На ее блузке сиял небольшой прямоугольный камешек, светло-голубой, веселый, чистый аквамарин.
...В сорок первом году Нина Петровна, тогда шустрая Нинка, дочь путиловского кузнеца, оказывала первую помощь раненым бойцам на «дороге жизни» — той единственной ниточке, которая еще связывала осажденный
Ленинград со страной. Дорогу эту через замерзшее Ладожское озеро полосовали шквальным огнем фашистские истребители, била по ней вражеская артиллерия. Тучами висели в небе тяжелые бомбардировщики.
И по этой дороге двигались вереницы грузовиков с продовольствием и боеприпасами для доблестных ленинградцев.
Однажды Нине пришлось перевязывать молодого сержанта, у которого было раздроблено плечо.
Закусив губу от нестерпимой боли, он, смущаясь и будто чувствуя перед девушкой вину за все случившееся, начал себя корить:
— Угораздило же лопоухого под шрапнель...
Нина повела его к эвакопункту. От потери крови сержант совсем ослаб и, теряя сознание, тяжело повис на ней.
Через несколько недель они встретились снова. Сержант окликнул Нину, как старую знакомую.
— Вот что, сестричка,— попросил он ее.— Достань-ка из моего кармана сверточек. Тебе сподручней, моя правая пока на привязи.
Она достала из кармана гимнастерки тщательно завернутый в холстинку маленький твердый комочек.
— А теперь разверни...
В ее руках оказалась небольшая красивая брошь.
Камень сиял прекрасным темно-синим светом. Глаз не оторвешь от его граней, причудливого переплетения оттенков.
— Возьми, если хочешь,— тихо проговорил сержант.— Отцовского рукоделия. Сам раздобыл в копушке на Шерловой горе этот камешек. Он у меня старатель-гранильщик. Сам и отшлифовал и в оправу вделал.
Если захочешь узнать, жив ли я, посмотри на камень впотьмах. Заалеет, будто кровью зальется — значит, жив, значит, во мне кровь кипит. А потухнет... и я, видать, захолонул.
— Так вот этот камешек и помогал ждать моего сержанта,— закончила свой рассказ Нина Петровна.— И дождалась... Куда еду, спрашиваете? В отпуск, к мужниной родне. Заодно поброжу с молоточком. Признаюсь вам, тайна этого чудесного камня и потянула меня в геологи. А муж мой, Володя, пошел по отцовским стопам. Он теперь огранщик алмазов.
В «ГОРОДЕ КАМНЯ»
В полдень мы прибыли в «город камня», как назвал старый Екатеринбург видный советский минералог Александр Евгеньевич Ферсман.
Около полувека назад здесь было множество гранильных мастерских. И в каждой продавали, покупали, гранили, коллекционировали, подделывали, подкрашивали и снова продавали уральские самоцветы. На базаре лавочки камня. У застав перекупщики камня. На перроне спекулянты камнем.
Многое переменилось с тех пор.
Индустриальный Свердловск раздался вширь, потеснил обступившую его тайгу, помолодел. У города новая слава. На весь мир знаменит Свердловск своими прокатными станами, шагающими экскаваторами, буровыми машинами.
Но и камень — дивный русский самоцвет — не позабыт. Начисто выметены спекуляция, купеческий торг, ажиотаж вокруг драгоценных природных сокровищ. Сохранены, приумножены мастерство, искусство уральских чародеев камня.
У чародейства этого своя история. Она навечно вплетена в историю России.
В 1597 году Артемий Бабинов «по указанию Москвы» открыл прямой путь из Соликамска на Туру и Тюмень — самый короткий между Европой и Азией. Через несколько десятилетий в предгорьях Урала стали добывать малахит — камень цвета молодой травы. Петр Первый издал указ о повсеместном розыске цветного камня, столь нужного для возведения столицы на Неве. И землепроходцы устремились в уральскую тайгу, к сибирским неизведанным
просторам.
Прошло немного времени, и умельцы удивили мир величавыми колоннами из розового мрамора Белой горы в знаменитом Русском музее, Малахитовым залом Зимнего дворца, чашами и вазами из разноцветной уральской яшмы в Пушкино.
Разумеется, добыча самоцветных камней, их обработка, продажа — все попало в руки богачей.
Драгоценные камни украшали царский скипетр, корону, трон, одежду сановников, епископов, дворян.
Сокровища, хранимые природой в течение сотен миллионов лет, хищнически разбазаривались. Множество ценностей барышники вывозили за границу. Месторождения редчайших минералов истощались.
Только Советская власть проявила заботу об охране того, что по праву принадлежит народу. Еще не отгремели бои гражданской войны, разруха и голод душили молодое социалистическое государство, а Владимир Ильич Ленин подписал документ о первом в мире заповеднике минеральных богатств. 14 мая 1920 года заповедными, то есть неприкосновенными, были объявлены горы вокруг Ильменского озера на Южном Урале.
В них разведано свыше ста ископаемых. Ильменский заповедник — своеобразный музей природы, редчайшая на земле копилка сокровищ.
Вернемся, однако, в «каменный город», в Екатеринбург. Во второй половине восемнадцатого века фаворит Екатерины II Татищев построил на берегу реки Исети гранильную фабрику — вторую после Петергофской. Поныне в Свердловске, недалеко от памятника писателю Павлу Петровичу Бажову, стоит древняя часовенка, закопченный деревянный сруб и вытесанная на осыпающейся кирпичной ограде вывеска: «Русские самоцветы».
Маленькая гранильная фабрика выросла в крупный завод. Впрочем, и новое помещение стало со временем тесным. Производство расширяется с каждым днем.
— Мы приступаем к возведению новых цехов,— говорит директор завода Иван Васильевич Шмелев.— Так что свой юбилей отпразднуем на новоселье...
— А какой по счету?
— 190-летний!
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВУ НАРОДУ
Начинается наш осмотр завода с небольшого двора. На земле лежат монолиты, куски, плитки — разной формы и величины, «ломти» разноцветного камня. Он, признаться, не производит впечатления: тона блеклые, поверхность шершавая.
Пустая порода, как рубище, покрывает «тело» самоцветов. Нужны прозорливость художника, чувство формы, присущее скульптору, и какое-то особое проникновение в «душу» камня, чтобы увидеть, что прячется под этой грязной одеждой.
В распиловочном цеху станки разрезают монолиты мраморов, темную яшму и белоснежный громоздких оникс. Из кусков постепенно получаются тонкие листы. Такие тонкие, что они просвечивают на свету.На заводе «изготовляют малахитовыезнаменитые ларцы, пепельницы, чернильные приборы из яшмы.
За эти экспонаты заводу на Всемирной выставке в Брюсселе присуждена высокая награда — золотая медаль и диплом. Заметим, кстати,эта награда далеко не единственная!
— Вырезать из камня сувениры, ларцы наша молодежь учится у опытных мастеров,— рассказывает начальник ОТК Елена Григорьевна.— Среди молодого пополнения больше всего выпускников городского художественного ремесленного училища № 42. Они горячо ратуют за все новое, хотят, чтобы их творчество было созвучно времени, отражало жизнь страны. Но бывает, что и не поспевают...
— Знаете, кто поторопил нас выпустить сувенир, посвященный первому спутнику? — вступает в разговор художник Владимир Комаров.— Колхозница Пелагея Степанова из Хабаровского края!
Позже директор показал нам ее письмо. «Пришлите, пожалуйста, наложенным платежом изображение спутника,— писала колхозница,— мы очень любим фигурки из уральских самоцветов. С ними в доме наряднее».
Так колхозница надоумила гранильщиков создать целую серию сувениров о завоевании космоса. В них камень удачно сочетается с металлом.
— Раньше уральцы были поставщиками императорского двора, а теперь стали поставщиками его величества народа! — заметил директор.
Три года назад в Москве проходил конкурс пианистов имени П. И. Чайковского. По радио передавали концерт знаменитого американского пианиста Вана Клиберна, занявшего на этом конкурсе первое место. На заводе «Русские самоцветы» любители музыки слушали, затаив дыхание, его игру.
В тот же вечер художник Евгений Васильев предложил камнерезу комсомольцу Юрию Абакулову: «Создадим памятный сувенир!»
Вот он передо мной: на черной подставке из обсидиана тонкая прокладка желтоватого, прозрачного оникса. Это — освещенные подмостки сцены. На них — рояль. По клавишам его ударяют длинные, тонкие пальцы вдохновенного музыканта.
— А какие украшения делаются для наших женщин? — поинтересовались мы.
— В этом преуспевает наш сосед, ювелирно-гранильная фабрика.
«ПЬЯНАЯ БОЧКА»
На фабрике, как и на заводе, берегут традиционную культуру камня, любовь к нему, знание его особенностей, умение находить в нем неповторимую игру света и цвета, «живинку», как метко определил Бажов. На фабрике главным образом заняты обработкой драгоценных и полудрагоценных камней, выпуском изделий из золота и серебра.
Главный инженер Моргунов повел нас по ходу производственного процесса. Сперва зашли в плавильное отделение. Небольшие печи плавят золото и серебро. Полученные слитки прокатывают на маленьком стане. Из него ручьями тянутся золотые прутья. Их вальцуют, режут на куски, постепенно превращают в обручальные кольца.
— Мы ежемесячно выпускаем несколько тысяч золотых и позолоченных колец. И все мало! Не успеваем за свадьбами,—вздыхает Моргунов.— Скоро дадим новинку: кольца с толстослойным золочением.
Обычно на серебряное кольцо накладывают очень тонкую пленку золота, которая быстро стирается.
Толстослойное золочение гораздо долговечнее, обойдется ненамного дороже.
— Если будете рассказывать о нашей фабрике женщинам,— советует Моргунов,— упомяните: золото очень боится ртути, а она содержится в некоторых кремах. Ухаживая за своей кожей, женщины должны снимать кольца.
В цехе монтажа инженер окликнул молодую девушку:
— С какими вестями, Надя?
Художница Надя Кашина вернулась с республиканского конкурса. Только образцы, выдержавшие конкурсный экзамен, допускаются к серийному выпуску. Свердловчане послали 19 образцов. Из них одобрено 9.
— В наступившем 1961 году,— рассказывает Надя,— будут модными ювелирные изделия из черненого серебра с филигранными деталями. Камни в них — малахит, яшма, оникс, орлец, змеевик.
Художницу особенно радует, что сделанное по ее рисунку кольцо отметили премией и даже присвоили ему особое название «уральский сундучок». Из
узорной серебряной оправы выступает прямоугольный розовый камешек, по форме напоминающий сундучок.
Раньше гранильщики-ювелиры все делали вручную. Мастерство передавалось из поколения в поколение. Секреты огранки, шлифовки хранились в тайне. А сейчас и сюда решительно вторгается техника.
Моргунов обращает мое внимание на шеренгу станков-полуавтоматов.
Впервые в мире открыта возможность выпускать драгоценные камни серийно. Полуавтоматы придают совершенно одинаковую огранку и размер любому числу самоцветов. Самый искусный ювелир не смог бы добиться такого совпадения граней.
Рассказывая об этом, главный инженер скромно умалчивает, что созданы полуавтоматы здесь же, на фабрике. А кто же изобретатели? Моргунов в содружестве с инженером П. Я. Перепелкиным.
Впрочем, тут можно встретить еще много своих, «доморощенных» усовершенствований, новинок.
Андрей Васильевич показывает и совсем необыкновенные станки, с виду очень смешные. Посреди чугунного остова на двух опорах висит окованная деревянная бочка. Она вращается вокруг оси и, кроме того, еще перекатывается с одного бока на другой. Засыпанные внутрь ювелирные изделия тоже перекатываются с шумом, напоминающим рокот моря.
Проходит 10—15 минут, и кольца, броши, кулоны становятся отшлифованными и отполированными, будто и впрямь их годами катала морская волна.
Эти станки освободили ювелиров от трудной и долгой отделки оправы. Забавно кувыркающихся механических шлифовщиков и полировщиков шутливо называют «пьяными бочками».
Мы подходим к рабочему месту огранщика алмазов Владимира Лузина, обработавшего алмаз диаметром всего в 2 миллиметра. Он наотрез отказывается говорить о себе.
— Ничего особенного я не сделал. Вот мой тезка, Владимир Шанауров, этот да! О нем стоит написать.
Нанес на камешек величиной в пшеничное зерно 113 граней вместо обычных 57. А Николай Сонин — этот и вовсе сделал чудо бриллиант. На алмаз весом около карата нанес 122 грани.
А почему, между прочим, мы стараемся освоить обработку самых маленьких алмазов? Не догадались? Чтобы они были доступны каждой нашей девушке и женщине. Красота нужна всем...
Л. ДАВЫДОВ
Крестьянка № 3 март 1961 г.