Смотришь на картину и представляешь: маленькая Гайяне только-только проснулась. Она сидит в коляске, розовая, черноволосая, и улыбается новому дню. Глядя в ее большие черные глаза, заражаешься радостью жизни, которой полно это крошечное существо.
Мне так понравилась эта картина, что я, не сдержавшись, вслух восхитилась ею.
— Благодарю за столь лестный отзыв Гайяне, —проговорила высокая черноглазая женщина с умным, приятным лицом.
— Не вы ли художница Яблонская? — заинтересовалась я.
— Да. Но сейчас я больше польщена как мать,— рассмеялась Татьяна Ниловна Яблонская. — Я уже давно в разлуке с моей дочуркой. И вот совсем неожиданно встретилась с ней в этом зале. Ведь портрет моей Гайяне экспонировался в Венеции на Всемирном фестивале картин. А теперь его привезли в Москву. Был он на декаде украинского искусства и литературы, а теперь вот в этом выставочном зале.
Так в Выставочном зале Союза советских художников познакомилась я с художницей Татьяной Ниловной Яблонской.
Аэлита Николаевна Порозова, член военно-исторической секции при Ленинградском Доме ученых, уже несколько лет собирает материалы по истории первых советских
партизанских отрядов. Эти отряды, ставшие впоследствии ядром ряда регулярных частей Красной Армии, действовали в годы гражданской войны на территории современной Псковской области.
В основе публикуемых в этом номере рассказов-былей лежат подлинные факты, собранные А. Порозовой, дочерью Николая Порозова, одного из первых советских партизан.
В своих картинах Татьяна Ниловна передает то, что ей особенно близко. Сама мать троих дочерей, она смогла с большой теплотой воспроизвести облик счастливой украинской крестьянки, которая впервые «вынесла из дома своего младенца, чтобы показать ему ясное родное небо и праздничную, белоснежную зиму. Молодая мать, какой ее изобразила Татьяна Ниловна Яблонская, полна светлой веры в будущее своего ребенка. И вы вместе с
ней верите в. него. И от этого вам тепло и покойно на душе.
А рядом картина («Близнецы». На ней мы тоже увидели молодую мать с двумя саночками, в которых лежат ее первенцы. Заглядывая в книгу, она прислушивается к веселым голосам играющих неподалеку детей. Скоро и ее малыши станут «самостоятельными»!
«Должно быть, очень радостно творить, воспевая счастливое материнство, светлые надежды юности и вдохновение труда»,— подумала я, переходя от одной картины Т. Н. Яблонской к другой.
— Кто же прообразы героев ваших картин? — спросила я у Татьяны Ниловны.
— Мои земляки,— ответила она,— веселые, работящие украинцы. Запомнилась мне молодая пара. Он — должно быть, механизатор, такой высокий, плечистый, уверенный в себе. Она — спокойная, красивая, с нежной улыбкой. В том, как молодая женщина время от времени поглядывала на ребенка, которого несла на руках, проявлялась такая сила материнской любви, что мне захотелось написать ее портрет. Так появилась картина «Мать».
А теперь вот взгляните на картину «Праздничный вечер».— Яблонская подвела меня к другой картине.— Посмотрите на этих мужественных парней в нарядных гуцульских одеждах. Их лица словно вылеплены из красной глины. Они обожжены горным солнцем и порывистыми ветрами Буковины. Это лесорубы и плотогоны, труд которых требует не только силы, но и бесстрашия. Я полюбила людей этого горного края, которые умеют не только хорошо работать, но и повеселиться в праздничный вечер.
Задумавшись на мгновение, художница продолжает:
— Труд, приносящий удовлетворение,— самая большая радость. Я помню, как !во время войны, когда я paботала в поле: молотила, скирдовала, косила, возила сено на волах,— меня, несмотря на огромную усталость, не покидало чувство радостного волнения. С той поры я сохранила постоянное стремление отображать в живописи благодарный труд земледельца. Картина «Хлеб», которую я написала в 1949 году, и поныне остается моей любимой работой.
Заканчивая нашу беседу, Татьяна Ниловна Яблонская говорит:
— Радость жизни и уверенность в будущем — вот черты, которые я больше всего люблю в наших советских людях. Именно их мне хочется запечатлеть и в своих полотнах.
К. МОИСЕЕВА
Крестьянка № 3 март 1961 г.