Когда мама послала Леню за хлебом, до закрытия магазина оставалось полчаса. Помня наказ матери, Леня побежал прямиком через березовую рощу, он
очень торопился — не сбил по дороге ни одного мухомора с красной шапкой, не передразнил кукушку, не погнался за пестрой бабочкой.
Вот уже показалась зеленая крыша сельсовета. Кузьминские ребятишки во дворе качались на качелях. Леня прибавил шагу и вдруг услышал чей-то плач. Около густо разросшихся лопухов сидела девочка в цветастом платьице. Две маленькие косички, как рожки, торчали по обеим сторонам головы. Лицо круглое, нос луковкой, по румяным щекам катятся крупные, в горох, слезы.
— Ты чего? — Леня наклонился к девочке и сразу узнал Ирку тети Аксиньи.— Почему так далеко от дома убежала?
Ирка теребила грязными ручонками концы платья. С левого колена девочки струйками стекала кровь.
— Упала? — сочувственно спросил мальчик. — Как это тебя угораздило?
— От митрохинского гуся бежала, а он за мной, клюв раскрыл, шипит.
— Ну, не плачь, вставай и марш домой, а я за хлебом бегу.
Девочка утерла слезы, встала, но, опершись на ушибленную ногу, громко закричала.
Леня оглянулся, кругом никого не было. Посадил на плечи Ирку и быстро, насколько позволяла тяжелая для него ноша, пошел вперед.
— Мать твоя дома? — спросил он по дороге.
— Привела меня из детского сада, а сама на ферму пошла. Красавица у нее нынче опоросилась.
Когда Леня входил во двор Иркиного дома, тетя Аксинья стояла у забора и весело переговаривалась с соседкой.
— Двенадцать штук принесла, и все один в один.
А уж как я боялась, думала, сдохнет, не опроставшись.
Увидев Леню с Иркой на плечах, ее окровавленную ногу, Аксинья засуетилась,уложила дочку в постель.Налила Лене кружку душистого кваса.
— Переведи дух-то, задохся ведь,— ласково сказала она. Но Лени уже не было. Он прибежал магазину, когда продавщица Настасья Ивановна запирала дверь.
— Тетенька, — взмолился мальчик,— отпусти, пожалуйста, хлеба, «мама ругаться будет. Крепко прижимая к себе буханку еще теплого хлеба,
Леня вбежал в комнату. Вся семья сидела за столом.
— А, герой явился! —добродушно ухмыльнулся дед.
Отец метнул суровый взгляд на взлохмаченного, раскрасневшегося сына.— Спасибо, сынок, а то ведь мы без тебя и не поужинали бы, без хлеба остались! — В голосе его звучала насмешка.
Мать, отвернувшись, сердито гремела посудой.
— Мама, не сердись, послушай только...—начал было Леня, но его слова потонули общем хоре возмущенных голосов.
— Опять с ребятами в городки играл! — кричал старший брат Толя.
Мальчику вдруг расхотелось рассказывать о причине своего опоздания. Молча ел он остывший картофель, запивал молоком, соленым от слез, которые тихо стекали с его щек прямо в кружку.
Через несколько дней мать Лени встретилась на колхозном собрании с Аксиньей. Поговорили о жизни, о детях.
— Иринка-то моя,—сказала Аксинья,— в больнице лежит, ногу повредила, от митрохинского гуся спасаясь. Ну, а младший-то твой золотой парень растет! — И рассказала всю историю. Мать Лени молчала. В сердце закрадывалась гордость за сына, но было стыдно за себя.
М. СКУДИНА
Крестьянка № 5 май 1961 г.