Архиварий-Ус

Живем мы на целине в новом поселке, построенном нашими же руками.  Живем дружно, как одна большая семья. Но долгое время не давал нам покоя слесарь гаража Сергей Москаленко.  Бывало, наступит ночь, затихнет поселок. Люди отдыхают после трудового дня. И вдруг их будит крик:
— Эй, улица, раздвинься! Я иду!
Песня «Шумел камыш, деревья гнулись» сменяйся бранью. А то Москаленко начнет стучать в окна и двери домов:
— Эй, Петро, открой! Не откроешь?  Ладно. Пойду дальше.
— Опять пьяница Москаленко по поселку шатается,— говорили люди.— И когда его призовут к порядку?!
Заканчивались его похождения, как правило, у собственного дома.
— Жена, где ты, жена? Если не покажешься, убью!
То один, то другой сосед выходил увещевать гуляку. И так почти каждую ночь. Но вот однажды по местному радио объявили:
«Внимание! Внимание! Сегодня в 9 часов утра в мастерской гаража состоится товарищеский суд. Будет разбираться дело гражданина Москаленко — о поведении в семье и обществе».
В мастерской гаража собрались почти все жители поселка.
— Товарищи! — начал председатель суда.— Сегодня мы рассматриваем поведение гражданина Москаленко. Вы все его хорошо знаете. Так давайте и судите его.
Первым слово взял заведующий гаражом Мосин.
— Пятый год мы живем и трудимся на целине. Подняли веками спавшие пласты, дали стране миллионы пудов хлеба. А вы, Москаленко, позорите нас.
По всей стране ширится движение за звание бригад коммунистического труда. Из-за вас, Москаленко, мы никогда не получим этого высокого звания. Мне, как руководителю коллектива, больно, что у нас живет и работает такой дебошир. Я прошу товарищеский суд принять такое решение: просить директора совхоза уволить Москаленко. И в трудовой книжке написать: уволен за систематическое пьянство и избиение жены.
— Не имеете права! — выкрикнул кто-то с места.
— Коллектив имеет право на все! — раздались голоса в ответ.
Москаленко тоже попытался возражать: мол, не дело общественности вмешиваться в семейные дела. Зашумели возмущенные рабочие:
— Не дадим тебе бить жену, не позволим дебоширить! Какой же ты муж, за что тебя отцом называть, если выгоняешь детей, жену на улицу? Зачем ты
нужен семье?
— Я думаю,— заключила одна из женщин,— в трудовой книжке так написать: выгнали за пьянку. И, если можно, дать всем нам расписаться в той
книжке. Я первая свою подпись поставлю.
Женщина постояла, подумала, а потом подошла к Москаленко и уже мягче сказала:
— А ты-то, ты что, как пень, стоишь? Скажи что-нибудь! А то, небось, с женой герой, а тут...
Председательствующий дал слово Москаленко. Переступая с ноги на ногу, комкая шапку в руках, не поднимая глаз, он тихо проговорил:
— Товарищи, я не знал, что так выйдет...
— На середину его! Голову пускай подымет выше, в глаза людям смотрит! — закричали женщины.
— Что ж, раз народ требует, выходи, Москаленко, кайся чистосердечно в своих грехах,— предложил председательствующий.
— Товарищи, я прошу простить меня...
Голос Москаленко дрогнул.
— Ты прежде у семьи прощения проси,— подсказал кто-то негромко.
Москаленко замолчал: неловко на народе просить прощения у жены, которую он привык только обижать. Но сотни глаз смотрели на него и
ждали.
И Москаленко, повернувшись к жене, сбивчиво попросил прощения. И снова, обратившись к народу, сказал:
— Обещание даю, не будет с моей стороны ничего плохого...
Суд удалился на совещание.
— Выгонят или простят? — волновались собравшиеся.
Наконец председательствующий объявил решение:
— «Учитывая чистосердечное признание Москаленко и просьбу жены не увольнять его с работы, суд считает возможным оставить Москаленко в коллективе совхоза с испытательным сроком  на месяц и объявить ему товарищеское предупреждение».
Прошло несколько месяцев. Рабочие гаража не нарадуются на дела слесаря Москаленко. Жители поселка спокойно спят по ночам. И в семье слесаря мир.
Спасибо коллективу, который поставил  свихнувшегося человека на ноги.