За драматическую трилогию «Человек с ружьем», «Кремлевские куранты» и «Третья патетическая» удостоен Ленинской премии старейший советский драматург Н. Ф. Погодин.
Редакция попросила Николая Федоровича рассказать о его работе над пьесами о Ленине.
Три пьесы: «Человек с ружьем», «Кремлевские куранты» и «Третья патетическая» — написаны в разное время, но их объединяет ленинская тема, образ Владимира Ильича. Над пьесой «Человек с ружьем» я работал двадцать с лишним лет тому назад, в тридцать шестом году. Пьеса «Кремлевские куранты» появилась перед войной. В Художественном театре она была впервые сыграна в 1942 году, когда театр находился в эвакуации в Саратове.
«Третья патетическая» поставлена тем же театром впервые несколько месяцев тому назад.
Я не размахивался на такую работу, как драматическая трилогия, и даже после создания «Кремлевских курантов» об этом не думал. Но теперь, когда
Ленин как-то еще ближе стал к нашей жизни, я написал эту последнюю пьесу, которая завершила трилогию. К тому же в Московском Художественном театре появился выдающийся актер Борис Смирнов, который роль Ленина играет вдохновенно и прекрасно в истинном смысле этого слова. Вообще наш Художественный театр был и остается лучшим театром мира, и, когда мхатовцы предложили написать для них новую пьесу, я охотно согласился.
Часто у пишущих людей спрашивают о том, как они работают. Спрашивают и у меня.
Для людей моего поколения — а я ровесник века — Ленин остается огромным живым воспоминанием. Но для того, чтобы написать одну сцену с Лениным, надо изучить столько литературных источников, что их хватило бы на тысячу сцен. Говорю без преувеличения.
Перед тем, как писать «Человека с ружьем», помню, за лето я прочел до 50 книг и рукописей, рассказывающих о Ленине. Затем в течение месяца занимался я беспрестанным чтением ленинского текста с единственной рабочей задачей — усвоить точность ленинской речи. Это была подготовка. А там уже появился замысел, лица, картины, и начал писаться текст.
Пьеса была поставлена в Театре имени Вахтангова в октябре 1937 года; роль Ленина играл Борис Щукин — великий советский артист.
Величие его состояло в том, что он не был похож на Владимира Ильича, и голос у него был другой, но люди, которые хорошо знали Ленина в жизни, с первых же минут забывали об этом несходстве и с восторгом видели олицетворенного Ленина, живого не портретным сходством, а высшим качеством духа, мысли, характера. Тем же драгоценным качеством отмечена роль Ленина в «Третьей патетической» у Бориса Смирнова, который особенно одухотворенно раскрывает рождение ленинской мысли.
В первых двух пьесах я боялся больших сцен с Лениным, писал сжато, кратко, старался дать зрителю в эскизах все, что я чувствовал и переживал, думая над этими сценами. В «Человеке с ружьем» есть лишь одна сцена, которая не является эскизной, это встреча солдата Шадрина с Лениным в Смольном. В «Кремлевских курантах» это сцена в кабинете Ленина, когда там оказываются инженер Забелин, а потом часовщик. В последней пьесе
все три сцены с Лениным написаны шире и, может быть, глубже.
Часто эти пьесы называют историко-революционными. Это неверно. Что они революционные,— это бесспорно, но исторические — нет. Вся трилогия есть
художественный вымысел, и неправильно искать в ней историю с ее точностью событий. Говорят также, что пьеса «Кремлевские куранты» посвящена электрификации России. Тоже неверно.
Ленин и русская интеллигенция — вот тема и содержание «Кремлевских курантов», как в «Человеке с ружьем» тема и содержание — народ, массы, крестьянство и Ленин.
«Третья патетическая» названа так потому, что это действительно третья пьеса в одном ряду и ее содержание составляет патетика ухода Ленина из жизни, трагический пафос прощания Ленина с народом, который он оставлял в трудный момент нашей истории.
Пьеса эта написана очень недавно, и я не успел еще отойти от нее, чтобы как-то объективно говорить о ней. Единственное, о чем могу сказать,— это о моем желании сделать так, что слушатель уходил после спектакля с ощущением бессмертия Ленина. Кажется, это удалось.
Буду ли я еще писать о Ленине? Наверное, буду. На это меня наталкивает наш зритель своим отношением к пьесам о Владимире Ильиче. Если бы не этот наш советский зритель, умный и честный в своем отношении к художественной правде, то ничего бы я не написал. Для него я и тружусь вот уже тридцать лет на драматическом поприще.
Н. ПОГОДИН
Крестьянка № 7 июль 1959 г.