Ксения Чудинова,
член КПСС с 1914 года
Мое поколение - поколение счастливых людей. Да, были подполье и аресты, были ссылки и побеги из тюрьмы. Это как обычно. Но мы были молоды, боролись за правое дело и начинали строить новую жизнь под руководством Владимира Ильича Ленина.
После победы Октября меня назначили комиссаром продовольствия Богородского уезда (ныне Ногинск). Надо было
накормить более 50 тысяч человек. Но как — этого не знала ни я, ни мои товарники, опыта в этом вопросе ни у кого не было.
И тут подвернулся случай получить целый вагон хлеба... в обмен на вагон государственной мануфактуры. Это было невыгодно для нас, но мы согласились.
Не буду рассказывать, как меня ругали. Грозились даже отдать под суд. Обмен, конечно, запретили.
Я поехала в Москву, к Александру Петровичу Смирнову, заместителю наркома
внутренних дел. Он сказал: «Дело серьезное. Пойдем к Владимиру Ильичу, посоветуемся, как быть. Только не опаздывай — ровно в 10 часов приходи». Я пришла в шесть.
Когда товарищи рассказывают о встрече с Лениным, то говорят, какой он. Я ничего не запомнила — так была взволнована. Единственное, что запечатлелось отчетливо, — его огромный лоб.
Владимир Ильич встал, приветствуя нас: «Садитесь, рассказывайте». Я начала с того, что у нас в Богородском замечательный
пролетариат. Что работаем мы хорошо. Но невозможно смотреть на голодных детей. Поэтому и пошли на такую невыгодную для нас сделку.
Владимир Ильич сказал: «Конечно, это экономически невыгодно. Но иногда хлеб бывает дороже всех сокровищ мира» Потом говорит: «Ну, хорошо: вы в Богородском производите мануфактуру, ее можно обменять на хлеб. Значит, ваш пролетариат будет с хлебом. А питерский рабочий? А горняк, который добывает уголь?»
— На всю жизнь я поняла тогда, что коммунист не имеет права заниматься местничеством, что он ко всем
вопросам должен подходить по государственному.
По совету Владимира Ильича поехала к рабочим, рассказала им всю правду. И меня поняли. Выступили товарищи и сказали: «Владимир Ильич правильно говорит. Нельзя думать только о себе. Мы должны помочь товарищу комиссару. Организуем отряд и возьмем хлеб там, где полагается. То есть в деревне, у кулаков».
Так приходил опыт. Из Богородска меня направили в Сибирь, в Омск — тоже комиссаром по продовольствию. Когда произошел мятеж белочехов и белогвардейцев, которые вместе с
интервентами захватили Сибирь, мы, большевики, по указанию Ленина остались вести подпольную работу.
Все время — на острие ножа, на грани смерти. Кругом аресты, гибнут товарищи. Но ты не можешь уехать, потому что разгромить Колчака — это и твое дело. Так думал каждый коммунист. Когда Колчак был разгромлен, меня направили заместителем председателя Чекадета*, а потом заместителем заведующего Сибирским отделом по охране материнства и младенчества. По делам приехала в Москву. И здесь второй раз встретилась с Лениным.
Я гуляла по Кремлю, вижу — на скамеечке сидят Владимир Ильич и один мой знакомый литератор. Я подошла к ним. А сама больше всего боюсь, что Ленин меня узнает — мне стыдно за прежнюю ошибку.
Владимир Ильич меня не узнал. Подробно расспросил о Сибири, о настроении людей, о том, как я понимаю нэп. «Да что ж, — говорю, — снова к буржуям в зависимость попадаем». «В том-то и дело, что это не так. Значит, вы этих вопросов не знаете». И пригласил меня на X партийную конференцию, где обсуждались вопросы новой
Ни один
университет не дал бы мне столько, сколько дала эта конференция, на которой выступал Владимир Ильич.
*Чрезвычайная комиссия по оказанию помощи голодающим детям.
Журнал "Крестьянка" № 6 1980 год
Оптимизация статьи - промышленный портал Мурманской области