Международный год ребенка закончился, но проблемы, которые обсуждались на многочисленных форумах, совещаниях, конференциях учеными разных стран, по-прежнему волнуют мировую общественность. Какими они вырастут, сегодняшние мальчишки и девчонки, жители XXI века? Что сегодня им могут дать семья, государство, общество? Какие откроют горизонты? Чему научат?
Зарубежных педагогов, учёных-психологов, приезжающих в нашу страну, часто интересует вопрос взаимоотношений семьи и школы. С недоверием слушают они наши рассказы о взаимопомощи, взаимосвязи, взаимодействия педагогов и родителей. То, что для вас давно стало повседневной реальностью, нормой жизни, зарубежными педагогами воспринимается с трудом: они ни верят в возможность такой «гармонии».
Это и неудивительно. В разных странах по-разному складываются отношения в цепочке: ученик – педагог — родители. Во Франции, например, существует право родительского «вето». Родители вмешиваются в учебный процесс, могут диктовать свои условия педагогам и даже добиться увольнения неугодного им учителя.
Многие, наверное, видели но Центральному телевидению пьесу современного французского драматурга о молодом талантливом учителе. Директор школы увольняет его с работы только за то, что он не захотел пойти на компромисс со своей совестью и поставить незаслуженную удовлетворительную оценку лоботрясу, отпрыску богатых родителей.
Англичане по-другому решают проблемы воспитания подрастающего поколения. Очень интересно рассказывает об этом в очерках «Корни дуба», опубликованных в прошлом году в журнале «Новый мир», Всеволод Овчинников.
В Англии, стране, где так много говорят о человеческом достоинстве, в школе до сих пор не отменены телесные наказания. Здесь существует национальное общество по предотвращению жестокости к детям. И дел у него хватает. В середине 70-х годов оно регистрировало и расследовало до 60-70 тысяч случаев жестокости ежегодно.
Идеал воспитания для англичанина — закрытая частная школа. И — подальше от дома. Лишаясь постоянного общения, родители и дети отвыкают друг от друга. Существующая система воспитания такова, что не только родные или друзья, но даже родители и дети не связаны друг с другом никакими моральными обязательствами — ни чувством долга, ни чувством ответственности. Поэтому, наверное, одна из самых мучительных социальных проблем в Британии — одинокие, беззащитные старики, вынужденные доживать свой век в нужде и не решающиеся обратиться за помощью к своим детям.
Впрочем, проблема одинокой старости — а это ведь следствие воспитания — остро стоит во многих капиталистических странах.
Помню, в Хельсинки повезли нас, участников семинара, организованного Обществом финско-советской дружбы, в дом для престарелых и инвалидов. Он расположен в живописнейшем месте, комфортабелен и прекрасно оборудован. Но доступен лишь людям, хорошо обеспеченным.
Один из греющихся на солнышке в удобном шезлонге старик спросил нас не без гордости: «А у вас есть подобные заведения?»
— В нашей республике, в Узбекистане, их немного, — ответила педагог из Ташкента Сафура Мирзаахмедова. И старик удовлетворенно кивает головой.
— У нас нет в них особой нужды, — продолжила она. — Традиция уважения к старикам очень сильна, а жизненный уровень достаточно высок, так что берут в свой дом одинокого старика. И детей будут учить почтению к нему, доброте и отзывчивости.
— Скажите, у вас родственники навещают своих близких в домах престарелых? — спросила сухонькая, опрятно одетая старушка. Болью отозвался в сердцах советских людей этот вопрос. Ну что ей ответить? Что в нашей Конституции законодательно закреплена не только обязанность гражданина заботиться о воспитании детей, но также и обязанность детей — заботиться о престарелых родителях; что с самого раннего детства наши ребята растут в обществе, законом жизни которого является забота всех о благе каждого и забота каждого о благе всех, что старый человек, даже если у него нет близких родственников, не чувствует себя одиноким?
Я рассказываю ей о славных делах пионерии, о тимуровском движении, о шефстве комсомольцев над матерями, потерявшими детей в годы Великой Отечественной войны...
Слушая меня, плачет 82-летняя женщина. Она свободно говорит по-русски и высказывает нам свое сокровенное желание:
— Я родилась в России. Как мне хочется хоть недолго побывать в вашей стране, увидеть своими глазами новую жизнь!
Советским педагогам, ученым, психологам часто приходится вести дискуссии с зарубежными коллегами на тему о нравственном формировании личности. Помню, во время одной из таких дискуссий о сути наших нравственных идеалов один из психологов ФРГ задал вопрос:
— Почему вы все время говорите нам о труде, трудолюбии как ведущем нравственном качестве? Ведь идеал коммунизма состоит в том, чтобы создать общество, где люди ничего не делают. — Глава делегации тревожно бросил переводчику: «Этот вопрос не переводите».
— Действительно, уважаемые коллеги, переводить не надо, — отвечаю я. — Вы понимаете по-русски, а я — по-немецки. А вопрос заслуживает внимания.
Когда мы говорим о нашей коммунистической морали, то на первое место ставим трудолюбие. И это не случайно. Освободив труд от эксплуатации, уничтожив частную собственность, социализм показал истинную роль труда в жизни общества, превратил трудовую деятельность людей в самое благородное занятие. Без труда советские люди не мыслят своей жизни. Каждый в нашей стране может выбрать любую профессию, но кем бы он ни стал, он будет трудящимся. Дети в своих сочинениях о семье, рассказывая о матери, на одно из первых мест после «добрая, заботливая» ставят положение матери в производственном коллективе: «ее все на работе уважают», «она собрала самый большой урожай», «ее бригада заняла первое место в соревновании» и т. п.
— Конечно, я понимаю, — закончила я свой ответ. — Вам трудно говорить с молодежью о роли труда в гармоничном развитии личности, когда у вас право на труд не гарантировано, когда действует закон о запрете на профессии... Но в нашей-то стране право на труд каждому обеспечено, а молодым все пути открыты.
На семинаре в Хельсинки, который я упоминала выше, меня спросили:
— Вы говорите, что всенародная ответственность за молодое поколение обрела силу закона в первые же годы Советской власти. Некоторые сомневающиеся утверждают, что закон выражает лишь то, к чему стремятся, а не то, что уже есть на самом деле. Мы бы хотели узнать о действительном положении дел.
И я рассказала о том, как недавно наш аспирант нашел в архиве волнующий документ. Матросы Балтийского флота послали в 1919 году голодающим детям Поволжья все, что у них нашлось, — немного денег, сухарей, кусок мыла и два кусочка сахару. Они просили учителей и детей быть мужественными, верить в победу, а сахар разделить по справедливости между самыми маленькими или больными.
Тяжкая гражданская война, интервенция породили беспризорность. Несколько миллионов детей, потеряв родителей, оказались без крова и пищи. Ленин поручил заботу об этих детях Дзержинскому. Из тех, кого спас «рыцарь революции», выросли не только выдающиеся ученые, летчики, конструкторы, артисты, строители, но, прежде всего, граждане, гуманные люди, которые, в свою очередь, десятилетия спустя, в годы войны с фашизмом тоже позаботились о детях. И у нас не было беспризорных. Не было потому, что не только государство заботилось о детях. Тысячи семей принимали к себе эвакуированных, брали на воспитание детей погибших. Украинская женщина Анна Деревская усыновила и вырастила 48 сирот. Почти в каждой республике найдется мать, совершившая подобный подвиг.
— Вы рассказываете об экстремальных условиях, нас же интересует современность, — говорит один из слушателей.
И я с готовностью вспоминаю о том, как по собственной инициативе и доброй воле родители включаются в воспитание детей в школе, по месту жительства, как стремятся влиять на сверстников своих ребят. Водитель электровоза Тренихин, отец 12 детей, находит в себе желание, время и силы, чтобы опекать еще 7 «трудных» подростков.
— А можете ли вы назвать еще хотя бы несколько имен родителей, которые занимаются воспитанием чужих детей, подобно этому железнодорожнику? — не успокаивается мой оппонент.
— Боюсь, что это сделать трудно. Не потому, что их нет, — говорю я, — а потому, что их много. Воспитание подрастающего поколения у нас — забота общая, первейший долг и государства и каждого гражданина.
— Кто платит деньги этим людям за их труд? — интересуются присутствующие. Я долго объясняю, что это добровольная, по долгу совести и собственному призванию выполняемая работа. Рассказываю о движении наставничества, цитирую ответ московской ткачихи, которая на мой вопрос ответила так: «Вырастила своих пятерых. Разлетелись они из родного гнезда, пусто стало в доме. А тут рядом нескладная семья появилась. Я и сама не заметила, как занялась судьбой этих ребят».
Наконец, после долгих рассказов на «заданные» участниками семинара темы наступил такой момент, когда вместо очередного вопроса я слышу взволнованные слова одного из них:
— Да, вы имели право записать в вашей Конституции, что все ее положения имеют реальные гарантии.
А. НИЗОВА, кандидат педагогических наук
Журнал "Крестьянка" № 6 1980 год
Оптимизация статьи - промышленный портал Мурманской области