Рассказ
Мартти ЛАРНИ
По слухам, распространяемым избитой, и устаревшей статистикой люди, состоящие в браке, живут дольше, чем холостые. Чепуха! Анна, например, восемнадцать лет замужем, однако ей казалось, что она прожила со своим супругом все сто восемнадцать. Конечно, она не знала теории относительности. Зато знала своего мужа, который привык опрокидывать любые теории. Мужу Анны только что исполнилось сорок пять, а вместе им было восемьдесят пять лет — единственный факт, с которым супруг соглашался, впрочем, с большой неохотой.
Брак этот был трагичен своей обыденностью. Мужа привела к нему надежда, жену — любопытство, и обоих постигло разочарование.
Зато совсем по-другому смотрели на этот брак соседи.
«Вот это, можно сказать, примерное супружество!— говорили они. — Анна боготворит своего Ялмари и служит ему, как Фаруку. Она покорная и послушная жена, исполняющая любые прихоти мужа. Нет, что ни говорите, а счастье в супружеской жизни зависит, прежде всего, от женщины!»
Соседи были правы. Счастье Ялмари действительно зависело от Анны. Он от рождения был брюзгой, вечно всем недовольный, настолько недовольный, что ему, по правде говоря, следовало бы быть не счетоводом, а литературным критиком.
Однажды утром, перед уходом на работу, он, как всегда, получил от жены завтрак и нежный поцелуй в щеку. Ответствовал он на эту заботу тоже, как
обычно, распоряжениями:
— Вот что, женка, постарайся вовремя управиться по дому. Держи ребят в повиновении, гони отсюда соседских баб, чтобы зря языки не чесали, выкрои времечко, чтобы отнести мои полуботинки к сапожнику, и брось несколько писем в почтовый ящик.
— Это все? —спросила Анна.
— Да. Хотя нет, обожди-ка. Сходи еще в лавку и возьми для меня две пачки сигарет, мыло для бритья и еще пива. И потом смажь наконец маслом петли входной двери—скрипят невыносимо.
Где-нибудь между делом покрась и дверцу книжного шкафа, только смотри, чтоб ребята не вымазались.
Жена пообещала все выполнить. Она,видимо, понимала, что найти мужа легче, чем удержать его.
— Ты, надеюсь, не забыл, что сегодня день моего рождения? — мягко спросила она, когда Ялмари стоял уже на пороге.
— Опять! — воскликнул муж.
— Да, опять. Один раз в году. Кстати, ты обещал мне новые весенние туфли.
— Но ведь ты только что получила перчатки!
— Это было ровно год назад.
— Год! Перчатки должны служить по крайней мере два года.
...Анна и проносила их два года не снимая. Но в день второй годовщины существования перчаток она снова деликатно напомнила мужу, что пора бы
наконец приобрести и весенние туфли.
— Опять! Ты же совсем недавно получила новые перчатки из великолепной кожи. И стоили они... Да, сколько ж они стоили?.. Во всяком случае, очень недешево.— Это было два года тому назад, и уже тогда мне нужны были не перчатки, а туфли.
— Вот тебе на! Покупаешь ей шикарные перчатки, а они ей ни к чему. И это называется экономным ведением хозяйства?! Чтобы я когда-нибудь еще покупал тебе перчатки! Да лучше ходи с голыми руками и жалуйся на холод!
Перчатки и впрямь были изумительны — тонкие и мягкие. Был у них только один недостаток: их невозможно было натянуть на ноги. Примерная жена, как это всегда бывает с примерными женами, примирилась и с этим. Но, смиряясь, она день ото дня все менее обращала на себя внимание. У нее просто пропало желание сколько-нибудь следить за своей внешностью.
...А недели три тому назад Анна случайно натолкнулась на волнующее объявление в газете: «Заочный курс для жен». Автором объявления был, по-видимому, какой-то будущий писатель новеллист, а может быть, психиатр, аукционист или редактор отдела рекламы. Впрочем, возможно, и какая-нибудь многоопытная жена. Во всяком случае, Анна несколько раз внимательно прочитала объявление и запомнила его наизусть:
«Наконец-то
в Финляндии появилось новое американское пособие для жен! Все необходимые знания умещаются в удобной карманной книжке! Стоимость курса — всего три марки! Если у Вас возникают затруднения в воспитании детей или утолении жажды Вашего запойного супруга; если Вам выдают слишком мало комплиментов, ласк, денег на одежду, косметику, ограничивают Вас в свежем воздухе и движении; если Вы страдаете от мозолей, плохих зубов, выдающихся скул, пробивающихся усов, скопления газов, комплекса неполноценности, кривых ног, привычки говорить
или ходить во сне; если Вас раздражают храп супруга, его ложь и манера вечно жаловаться на еду, пинать собаку и приволакиваться за незнакомыми женщинами; если Вас постигло какое-нибудь несчастье или счастье, новая любовь, разочарование, разбил паралич, нашло временное помешательство; если Вы отравились едой или если в Вашем браке наблюдаются другие осложнения (как-то: внебрачные дети, необузданная чувственность, незаконная связь, непреодолимое желание грызть ногти и т. п.), немедленно обращайтесь к нам и при первой же возможности выпишите себе наш замечательный справочник «Заочный курс для жен».
Сэкономив на еде три марки, Анна выписала себе всемирно известный справочник. Она изучала его тайком. А все, чему учатся тайно, как известно, запоминается особенно легко. За две недели она вполне образовалась, но по скромности не афишировала своих знаний. Они случайно обнаружились только вчера. Вы, наверное, уже слышали о случившемся? Не слышали? В таком случае я расскажу вам все по порядку.
— Вот тебе лишняя десятка на еду,— сказал муж, уходя утром на работу, и протянул жене новую блестящую ассигнацию.— Я пригласил к нам на ужин нескольких друзей.
— Десяти марок не хватит,— ответила Анна.
— Как это не хватит?! Хозяйство нужно вести так, чтобы денег хватало. Сделай восемь омлетов с грибами. Омлеты все любят.
— Сколько же будет гостей?
— Семь. Я восьмой. За нашим обеденным столом больше восьми человек не разместить.
— А меня ты, что же, не считаешь?
— Ты будешь ужинать на кухне и заодно прислуживать нам. Детей лучше отправить к матери, чтобы не мешали.
— Кто же будет у нас?
— Ты их все равно не знаешь. Это мои сослуживцы, коллеги, так сказать, по работе. Три супружеских четы и одна одинокая барышня. Чего ты на меня так мрачно смотришь? Никаких запрещенных связей у меня нет. Вот тебе и на! Опять что-то заподозрила. Послушай, женщина, ты просто болезненно ревнива! Ты бы хоть почесалась когда-нибудь да починила наш линолеум. И этот подтекающий края вечно действует мне на нервы. Починишь ты его наконец? Чего уставилась?
— Вовсе нет, я просто слушаю тебя.
— Слушаешь, слушаешь, а взглянешь на тебя со стороны — дура дурой. Неужели тебе не приходило в голову, что человек не может только слушать?
— Не ты ли сам утверждал, что даже дурак может показаться умным, если будет молчать?
— Ну и молчи на здоровье. Тем более, что обсуждать нечего. Тебе ведь ясно сказано, что к вечеру будут гости.
Приготовишь, значит, восемь вкусных омлетов с грибной начинкой и... Да, вот еще что, чуть было не забыл... Ты в последнее время стала плохо следить за уроками ребят. Если хоть один из них останется на второй год, краснеть придется мне. Так что проследи за детскими уроками! Ну, я пошел!
Ялмари ушел, забыв поцеловать жену.
Он три года учился забывать об этом и наконец научился.
После ухода мужа на работу, а детей в школу Анна принялась повторять «Курс для жен». Она слышала, что к экзамену следует тщательно готовиться.
Этим она и занялась. Отыскав в шкафу кожаные перчатки, она изрезала их на мелкие кусочки и положила в кастрюльку.
А вечером, когда муж явился вместе со своими друзьями и с порога весело крикнул: «Анна! Встречай гостей!» — она появилась из кухни босиком, в потертом домашнем халатике, с торчащими в разные стороны бигуди.
— Жена не успела переодеться,— извиняющимся тоном сказал Ялмари, представляя гостей.
— А вот и успела,— с удивительным спокойствием ответила Анна.
— Да, да, но я хотел сказать, что ты не успела приодеться к приходу гостей... Вечерний туалет...
— Ты имеешь в виду ночную сорочку?
Вконец сконфуженный супруг попытался выйти из положения с помощью небольшой лжи:
— Моя жена, как никто, обладает обостренным чувством юмора. Ну, милочка, поди же приоденься.
— Мне не во что одеться,— ответила Анна.
— Надень хоть туфли.
— Туфли? Надо потерять рассудок чтобы летом влезть в туфли на толстой подошве. Ведь другой обуви у меня нет. Но ничего, сейчас тепло, можно и босиком.
— Цветочки — хозяюшке, — сказал один из гостей, напоминавший чем-то моченую треску, протягивая Анне букет тюльпанов.
— Хозяйке?
— Да, да, конечно.
— Я в этом доме не хозяйка. Я домработница, рабочая лошадь, нянька, кухарка, прачка, монтер, девчонка на побегушках, чистильщик сапог. И вдобавок ко всему мне выдается скудный паек.
Попытка Ялмари обратить все заявления жены в шутку не имела успеха. Гости стали вдруг очень серьезными. Анна попросила их к столу, а сама, весело напевая, направилась в кухню и взялась за приготовление омлетов, продолжая тянуть низким голосом, похожим на тромбон, одну музыкальную фразу: «Сердцу без любви не легко...»
Дрожа от ярости, сжав кулаки, муж появился на кухне.
— Я не потерплю подобного издевательства, Анна! — закричал он,-— Это же скандал! Почему ты не оделась?
— Разве я не одета? Если ты непременно хочешь, то я могу надеть платье одиннадцатилетней давности и туфли на толстой каучуковой подошве.
— Дьявол! — взревел муж, готовый вцепиться жене в волосы.
Однако Анна, основательно подготовленная к экзамену, была на редкость спокойна. Распахнув дверь, она решительно выставила супруга, крикнув ему
вслед:
— Восемь омлетов! Что еще прикажете, сударь?
Разговор за столом не клеился.
Г-н Вестери, тот самый, что поднес Анне букет цветов и страдавший ревматизмом, завел разговор о своей болезни.
Ревматическая тема неожиданно взволновала всех: и заведующего отделом Мякипааси, и таможенника Линдстрема, и барышню Софию Паюнен. Все они,
оказывается, страдали тем же недугом, в разной степени, конечно.
Но вот Анна подала омлеты. Босые ноги ее мягко шлепали по полу.
— Приятного аппетита, дамы и господа! — сказала Анна и тотчас ушла к себе на кухню.
Заглянув через четверть часа в столовую, она услышала, как ее супруг пересказывал гостям историю, уже знакомую читателю.
— И одежды у нее вдоволь,— говорил он.— Только что купил ей шикарные перчатки и...
— Понравился ли вам омлет? — спросила Анна, входя.
Г-н и г-жа Вестери, г-н и г-жа Мякипааси, г-н и г-жа Линдстрем, а также барышня София Паюнен заявили, что в жизни не ели ничего вкуснее. Но владыка дома, как всегда, остался недоволен:
— Чего-то в нем не хватало... Кроме того, грибы были жестковаты...
Анна сияющими глазами смотрела на своего супруга:
— И тем не менее я варила их целых пять часов! Видимо, кожа была старой и жесткой.
— Что?! — завопил супруг.
— Я имею в виду омлеты, мой дорогой. Видишь ли, в то время как гости ели омлет с грибами, ты жевал мои старые перчатки...
Сегодня утром по городу ходили всякие слухи. Одни утверждали, что накануне Анна и Ялмари поссорились публично и Анна в присутствии гостей наградила супруга пощечиной; другие — будто Анна потребовала у Ялмари развода, потому что он притащил в дом свою милую. Я не верю ни первым, ни вторым, потому что два часа назад собственными глазами видел, как Анна и Ялмари выходили из лучшего ателье.
На Анне было прелестное летнее платье. И вот что еще, дорогие друзья! Видели бы вы изумительные туфельки, которые были на ней. Такие дарят женщинам не каждую весну. Под руку, нежно прижавшись друг к другу, супруги направились в небольшой ресторанчик, славящийся своими омлетами.
Перевел с финского
А. БОРОДАВКИН.
Работница № 09 сентябрь 1965 г.