«Театр!.. Любите ли вы театр так, как я люблю его, то есть всеми силами души вашей?.. Или, лучше сказать, можете ли вы не любить театра?..»
Нашу беседу о театральном искусстве мне хочется начать именно этими вдохновенными словами Виссариона Григорьевича Белинского. Они написаны более ста лет назад. Но и сегодня, повторяя их, невольно проникаешься волнением великого русского критика, его восхищением искусством театра.
В самом деле, кто не испытал на себе могущественного воздействия театра!
Кто не ощущал особого душевного волнения, когда в зрительном зале гаснет свет, зажигаются огни рампы и, чуть дрогнув, раздвигается занавес. Вот начинается спектакль, на сцене развертываются события нынешнего дня или минувших времен, появляются знакомые и любимые актеры. И зритель в течение нескольких часов живет напряженной жизнью героев спектакля, вместе с ними переживает, волнуется, радуется, негодует, смеется, а порой
плачет. Часто эти впечатления надолго сохраняются в памяти, оставляют след в душе, заставляют человека задуматься над той или иной жизненной проблемой, подсказывают
правильный ответ на тот или иной вопрос.
Поговорим же о том, что представляет собой театр как вид искусства, каковы его отличительные особенности, в чем заключается и почему так велика сила его воздействия на зрителя.
Актер и его творчество
Начну с того, что театральное искусство — синтетическое. Его произведением является спектакль,так же как, скажем, картина — произведение живописи, стихотворение — произведение поэзии и т. д. И если мы посмотрим, из чего слагается спектакль, то увидим, что в нем сочетаются, тесно переплетаются, образуют единое целое выразительные средства драматургии, актерской игры, режиссуры, живописи, грима, музыки, иногда пения и танцев. Словом, театр — это праздник многих искусств.
Ну, а что же на сцене все-таки главное, специфическое, выражающее самое природу театрального представления? Актер и его творчество. Именно актер, действуя не сцене, воплощает своей игрой образы, созданные драматургом. И как бы важны ни были все остальные составные элементы, образующие спектакль (декорации, режиссерские приемы, музыкальное сопровождение и т. п.), они не могут и не должны иметь самодовлеющего значения. Они призваны помогать актеру в процессе сценического творчества и тем самым способствовать наиболее полному и глубокому
художественному раскрытию идеи драматического произведения.
Здесь меня могут спросить, не умаляю ли я, рассуждая подобным образом, организующей, ведущей роли режиссера в создании спектакля. Ничуть!
Бесспорно, режиссер является руководителем творческой работы при постановке театрального представления. Он дает пьесе определенное истолкование, объединяет, организует и подчиняет единому идейно-художественному замыслу все составные части спектакля, иначе говоря, ставит его.
Но что значит ставить спектакль? Это прежде всего и главным образом работать с актером. Даже самая блестящая режиссерская выдумка, самые
эффектные постановочные приемы и трюки, интересное внешнее оформление спектакля не в состоянии полноценно и глубоко выразить и донести идею автора, если они самоцельны.
Другое дело, когда основные усилия режиссера, вся его постановочная изобретательность направлены на то, чтобы помочь актеру полнее раскрыться, возможно ярче воплотить на сцене «жизнь человеческого духа».
Вот почему выдающийся режиссер, гениальный реформатор русской сцены Константин Сергеевич Станиславский, которому, кстати, принадлежит это выражение, утверждал, что режиссер должен умереть в актере, что самый лучший режиссер тот, которого зритель не видит. И еще он любил называть режиссера повивальной бабкой, помогающей актеру родить сценический образ.
Актер — душа театрального представления. Зритель, уходя со спектакля, сохраняет в своей памяти прежде всего образ героя, созданного определенным исполнителем.
История знает имена многих выдающихся актеров, при упоминании которых тотчас же возникает галерея самых разнообразных, ярких образов. Они будили мысль и не могли оставлять зрителя равнодушным, звали людей к лучшей жизни, обличали реакцию, призывали к борьбе за свободу.
Напомним о некоторых известных актерах.
М. Н. Ермолова. Современники помнят ее молодою испанкой Лауренсией в «Овечьем источнике» Лопе де Вега, где она горячо призывала своих односельчан к восстанию против феодала-притеснителя крестьян. Ее слова: «Иду на лютого тирана!» — покрывались аплодисментами. Молодежь, возвращаясь со спектакля, пела на улицах революционные песни, кричала: «Долой самодержавие?» Спектакль царским правительством был вскоре
запрещен.
В. И. Качалов. Запомнился он старым театралам, наряду с Бароном («На дне»), сказочным Берендеем («Снегурочка») и застенчивым Тузенбахом из чеховских «Трех сестер». И его слова: «Надвигается на нас здоровая, сильная буря!», явились накануне революции 1905 года пророческими, звали людей на борьбу за прекрасное будущее общества, где не будет бедных и богатых, все люди будут счастливы.
Пришла Октябрьская революция. Советский театр воспитал целую плеяду новых замечательных актеров. Вспомним Н. П. Хмелева. Его ранняя роль — дальновидный, умный коммунист Пеклеванов из «Бронепоезда 14-69» Вс. Иванова. Или прямая противоположность — нудный, жестокий Каренин из «Анны Карениной» Л. Толстого. Актер своею игрой разоблачал этого сухого, черствого чиновника, а вместе с ним и весь самодержавный, бюрократический аппарат царской России.
И, наконец, замечательный актер Б. В. Щукин. Еще в «Барсуках» Л. Леонова он, бывший красноармеец, блестяще сыграл большевика Антона. А. В. Луначарский сказал после спектакля: «Я здесь в первый раз почувствовал, как настоящая советская революция проникает в сердце, в нервы, а кости
актера».
Величайшее достижение Щукина — образ нашего любимого вождя и учителя В. И. Ленина (в спектакле «Человек с ружьем» Н. Погодина и в фильмах «Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году»). В исполнении Щукина были воссозданы основные черты ленинского облика: революционная целеустремленность, уверенность в силе и победе народа, ненависть и презрение к врагам, обаятельная простота.
Увидев Щукина в роли В. И. Ленина, старые рабочие завода быв. Михельсон, встречавшие вождя много раз у себя в цехах, говорили: «Все, все — и голос, и лицо, и фигура — настоящий живой Ильич!»
Примеров создания ярких театральных образов актерами можно привести очень много, но и рассказанного достаточно, чтобы убедиться в силе и значении актерского творчества.
Фундамент спектакля
Теперь другой вопрос: на основе чего рождается театральный образ, откуда он возникает, где его первооснова? Ведь когда мы говорим, что актер создает образ того или иного героя спектакля, это верно лишь частично. Точнее будет сказать, что актеры воспроизводят образы, заранее созданные драматургом. Для того чтобы появилось театральное произведение, т. е. чтобы режиссер поставил спектакль, а исполнители сыграли в нем роли, они
должны получить произведение литературное. Без него режиссеру попросту нечего ставить, актеру — играть.
В развитии театрального искусства драматургия сыграла исключительно важную роль. В истории мировой театральной культуры произведения таких драматургов, как Шекспир, Мольер, Гольдони, Бомарше, оставили неизгладимый след.
Наш русский театр развивался и достиг огромных высот благодаря пьесам А. Грибоедова, А. Пушкина, Н. Гоголя, А. Островского, Л. Толстого, А. Чехова и других писателей. Произведения русских классиков и сегодня с успехом идут на наших сценах.
В советское время выросла целая плеяда замечательных драматургов, чьи вещи вошли в золотой фонд советского театрального искусства. Назовем хотя бы имена Н. Погодина, удостоенного недавно Ленинской премии за свою драматическую трилогию о В. И. Ленине, К. Тренева, Б. Ромашова, Б. Лавренева, Вс. Иванова, А. Афиногенова. Без их пьес просто невозможно себе представить развитие советской театральной культуры. Особое место в истории русского советского театра заняла драматургия А. М. Горького. Поэтому театр, как вид искусства, при всем своем самостоятельном значении,
непосредственно, самым прямым образом зависит от литературы. Без нее нет театра, как такового. Основа, фундамент спектакля —
литературное произведение, пьеса.
И тут я хочу подчеркнуть значение современной пьесы в творческой жизни театра. Как без кислорода немыслима жизнь человека, так без пьес о сегодняшней действительности, о людях своего времени, о проблемах, волнующих их, театр чахнет, утрачивает связь с живой жизнью и неизбежно
теряет зрителя. Ничто не может возместить отсутствие в репертуаре театра хороших, боевых современных пьес.
Партия мудро и прозорливо ориентирует драматургов, деятелей театра на создание ярких, правдивых, волнующих пьес и спектаклей о чудесных, героических наших современниках. Чем чаще наш театр будет раскрывать на своих многочисленных сценах величие дел советского народа, красоту
и богатство мыслей и чувств человека, строящего коммунизм, человека — творца и созидателя, тем лучше и действеннее сможет театральное искусство выполнить стоящие перед ним сегодня задачи. Современность— душа театра. Связь с жизнью — это источник, из которого театр черпает вдохновение.
Этим театр силен
Отражение жизни в художественных образах, необходимость тесной связи с нею, разумеется, присущи и другим видам искусств. В этом отношении театр с ними, безусловно, сходен. Ну, а в чем же все-таки его отличие, его особая, я бы сказал, ни с чем не сравнимая сила воздействия. Попробуем разобраться в этом.
Писатель пишет книгу.
Где? В тиши своего кабинета,
за своим рабочим столом. Кто при этом присутствует? Никто. Писатель творит в одиночестве. То же самое можно сказать о
творческом процессе живописца, пишущего на полотне картину в своей студии; композитора, сочиняющего музыку за своим роялем; скульптора, высекающего резцом прекрасное изваяние в своей мастерской. Все эти художники выносят на суд читателя, зрителя уже готовый результат своего
творчества — завершенное произведение, зафиксированное на страницах книги, на холсте, в мраморе, в нотах.
В театре же актер творит на глазах у зрителя. Воспринимая спектакль, зритель присутствует при творческом акте художника. Никакое другое искусство не дает этого неповторимого ощущения непосредственного взаимодействия с художником в самом процессе его творчества, когда актер живет перед тобой в образе своего героя каждый раз заново. Прошу понять меня правильно. Это вовсе не означает, что актер в одной и той же роли создает на каждом спектакле какой-то новый образ, отличный от предыдущего.
Конечно нет! Как, скажем, у пианиста или скрипача есть ноты, по которым он играет, так у актера есть свои ноты—текст роли, заранее подготовленный, разработанный и выверенный на репетициях внутренний и внешний рисунок образа.
Но каждый раз одна и та же мелодия звучит у музыканта-исполнителя по-разному, не говоря уже о том, что нет двух музыкантов, которые бы одинаково сыграли одно произведение.
Точно так же и актер каждый раз играет свою роль, переживая ее вновь и вновь, обогащая и расцвечивая ее новыми оттенками, тонкостями, заражая, захватывая зрителя своими переживаниями, своим чувством, своим душевным трепетом. В этом и кроется секрет необыкновенно мощного эмоционального воздействия, присущего театральному искусству. Этим театр силен.
Справедливо говорят, что во время спектакля между сценой и зрительным залом протягиваются незримые нити. И эмоциональные «токи» идут по этим невидимым проводам в обоих направлениях: не только зрителю передается волнение актера, но и на последнего влияют реакции людей, сидящих в зале. Актеру обязательно нужно ощущать тех, в адрес кого идет его творчество. Иначе творческий акт бесцелен. И если актеру почему-либо не
удается установить контакт со зрителями, ему очень, трудно играть, и он не достигает желанного результата.
Развлекать? Нет, воспитывать!
К только что сказанному непосредственно примыкает и такой вопрос: зачем человек приходит в театр, что он в нем получает? Давайте же четко определим место театра в жизни и скажем: театральное искусство не забава, «не безделица и вовсе не пустая вещь», как писал Н. В. Гоголь. Театр
призван не развлекать, а воспитывать, быть школой жизни, будить мысль. Не случайно тот же Н. В. Гоголь считал театр кафедрой, «с которой можно много сказать миру добра». Не случайно
Малый театр, как один из центров прогрессивной мысли в дореволюционной России, заслужил у передовой общественности название «второго университета». А Константин Сергеевич Станиславский в своей речи на первой репетиции в Московском Художественном театре говорил: «...Мы приняли на себя дело, имеющее не простой, частный, а общественный характер. Не забывайте, что мы стремимся осветить темную жизнь бедного класса...»
Но все это было до революции. А как неизмеримо возросло воспитательное значение театра в советские годы! Буквально с первых же шагов Советской власти партия и правительство окружили театральное искусство вниманием и заботой, возложили на него почетные и ответственные задачи
по коммунистическому воспитанию широких трудящихся масс. Это великое доверие советский театр оправдал и будет оправдывать.
Каждый из вас, дорогие читатели, наверное, помнит какой-либо спектакль, который оказал особое впечатление, заставил полюбить правду, возненавидеть зло, внимательнее взглянуть на себя, заново оценить свои поступки, поведение.
Хороший спектакль помогает лучше ориентироваться в сложных жизненных явлениях, расширяет культурный кругозор человека, приобщает его к активному участию в общественной жизни.
Советский театр создал много замечательных спектаклей, которые помогли нашим людям строить новое, коммунистическое будущее, лучше понять и оценить прошлое. Назовем спектакль «Любовь Яровая». К. Тренева в Малом театре (1926 г.). Впервые на сцене этого старейшего театра появились живые и трепетные образы людей революции — это учительница Любовь Яровая, комиссар Кошкин, матрос Швандя. Тонко, умно показывает писатель своих героев и ту непреодолимую социальную межу, которая легла между различными группами людей. Вы, наверно, на концертах самодеятельности часто видели отрывок из этой пьесы: Швандю ведут на расстрел. Помните, как ловко матрос задел больную струну у одного из солдат — конвойных—
его жадное чувство кулака-собственника. «Братишке» удается распропагандировать другого конвойного — в прошлом бедняка — и удрать из плена.
Или незабываемый «Бронепоезд 14-69» Вс. Иванова в Художественном театре (1927 г.). Знаменитая сцена разговора неграмотного Васьки Окорока с пленным американским солдатом.
Партизан произносит только: «Слушай, парень! Ленин! Ле-нин!» И американец понял, он восклицает: «Империализм долой!» Этим спектаклем театр с потрясающей ясностью и силой утверждал великую идею интернационального братства трудящихся, идею дружбы простых людей.
А как воздействовал театр на бойцов, находящихся в действующей армии? Артисты опровергли изречение древних мудрецов: «когда говорят пушки, музы молчат». Наши музы говорили во весь голос! Зрители воины часто прямо после спектакля шли в бой, давая клятву бить врага еще ожесточеннее, крепче. Народная артистка Е. Д. Турчанинова рассказывала, как после представления «Славы» В. Гусева была объявлена тревога и один боец сказал
ей: «Ну, мамаша, дадим мы сегодня им перцу!»
Советские артисты, выступая в тылу и на фронте, разили врагов острым словом, вдохновляли людей на подвиги во имя социалистической Родины.
Чего мы ждем от зрителя!
Итак, установили, что в театре зритель влияет на
творческий процесс, чего не бывает в других искусствах, где, как уже говорилось, зритель воспринимает произведение после окончания творческого акта. А раз так, то возникает немаловажная, на мой взгляд, проблема развития и воспитания высокой зрительской культуры.
Константин Сергеевич Станиславский, создавая вместе с Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко Московский Художественный театр, добивался того, чтобы в театре абсолютно всё помогало зрителю воспринимать идейно-художественное содержание спектакля. Он любил говорить, что театр начинается с вешалки, желая этим подчеркнуть необходимость создания во всех звеньях театрального организма обстановки, которая бы настраивала зрителя на соответствующий лад.
Именно К. С. Станиславский ввел постепенное затемнение зрительного зала и высвечивание занавеса перед началом действия с тем, чтобы дать публике возможность сосредоточиться, внутренне подготовиться к восприятию спектакля.
В наших театрах стало обычным такое внимательное, уважительное отношение к зрителю. Но и от него работники сцены в свою очередь ждут ответной чуткости. Актер может полноценно творить лишь тогда, когда в зале с момента поднятия занавеса царит сплошное, всеобщее внимание к
тому, что происходит на сцене. Случается, конечно, иногда и так, что актер сам повинен в отсутствии внимания. Но встречаются, к сожалению, отдельные зрители, которые мешают актеру своим подчеркнуто невнимательным, небрежным отношением к его творчеству.
Придет такой зритель в театр, развалится в своем кресле и жует захваченные в буфете конфеты, пирожные да еще бумагой шуршит или шепчет что-то на ухо своей спутнице, или вертит головой по сторонам, с любопытством разглядывая окружающую публику. И нипочем ему, что на сцене человек переживает, творит, изливает перед ним свою душу. О, этот невнимательный зритель!
Ему и невдомек, сколько нервов и крови испортит он актеру своим поведением, как помешает он художнику творить, вместо того чтобы помогать в этом неповторимом процессе. Я уже не говорю о том, что такой зритель сам не получит в театре истинного художественного наслаждения.
Или возьмем реакцию зрительного зала в ходе спектакля. Реагировать — смехом, аплодисментами, оживлением —на какие-либо места спектакля, разумеется, можно и нужно. Но и тут требуются чуткость и осторожность со стороны зрителя. А то бывает, что слишком затянувшийся смех, шум в зале, разговоры, когда делятся своим впечатлением с соседом, мешают продолжать действие, нарушают его органическую цельность. Кроме того, таким образом кто-либо из зрителей может вообще не услышать, не заметить, пропустить важный момент спектакля. Своей реакцией зритель не должен помешать ни себе, ни другим проследить все тонкости актерской игры.
Позволю себе закончить нашу беседу пожеланием всем тем, кто любит театр, любить его еще больше. А тем, кто еще не успел почувствовать на себе его притягательную силу, посоветую: почаще ходите в театральные залы, старайтесь увидеть больше новых спектаклей, и вы ощутите, говоря словами В. Г. Белинского, «все очарования театра, всю его магическую силу над душою человеческою».
Ведь это так обогащает человека!..
Советский воин № 17 сентябрь 1959 г.