Окончился просмотр, зажегся свет, и в зале — разрозненные, какие-то неуверенные аплодисменты. По неуловимым признакам чувствуешь: это не те аплодисменты, которые иронически именуют «жидкими» — когда часть зрителей хлопает по доброте душевной. Нет, здесь другое - душевное смятение, сомнение: можно ли, уместно ли аплодировать тому, что только что видели? Ведь мы были свидетелями трагедии. Да и свидетелями, ли только? Новая работа «Ленфильма» «Последняя дорога» (сценарий Я. Гордина и Л. Менакера, постановка Л. Менакера) построена и снята так, что каждый из нас ощущает себя в какой-то мере, причастным к событиям января 1837 года в Петербурге.
Самого Пушкина мы на экране не видим. Лишь раз, в самом начале, на долю секунды мелькнет в полумгле, в морозной дымке смуглый профиль, не успев дать повода неизбежным гаданием: «похож — не похож». Да еще в середине ленты преданный пушкинский дядька «Никита Зотов пронесет на руках, как »это и было в действительности, смертельно раненного человека. Итак, фильм о Пушкине — без Пушкина? Что ж, прием не новый. Но в отношении Пушкина он имеет особый смысл. Как сказал на встрече в Ленинградском Доме писателя Л. Менакер, создателям фильма трудно, почти невозможно было представить себе Пушкина, запросто говорящего на экране написанные для него слова. Не утверждаю, что это единственно возможная позиция. Но она говорит о трепетном художническом целомудрии в прикосновении к трагедии. А нам, каждому из нас, оставляет возможность видеть за кадром своего Пушкина.
Пушкина нет — и он есть. Его личность, его судьба, его жизнь и смерть движут всем и всеми. Первым в списке действующих лиц не случайно стоит имя Жуковского, которого играет А. Калягин. Вот здесь уместен внутренний спор: похож — не похож? Потому что — и да и нет. Внешнее сходство обозначено. А внутренне образ полемичен: нам часто представляли Жуковского мягким, чуть ли не безвольным устроителем всяческих компромиссов. Жуковский Калягина жестче, он деятельно благороден. Будучи приближен ко двору, он не утратил себя, как это произошло с его былым сотоварищем по «Арзамасу» Уваровым. И артист убеждает нас в правдивости того образа, который создает.
Так же убедительна и так же в чем-то неожиданна жена поэта в исполнении Е. Караджовой. На памяти нашего поколения отношение к Наталии Николаевне менялось диаметрально: от безоговорочного осуждения до столь же безоговорочной идеализации. Фильм счастливо избегает обеих крайностей, рисуя нам образ очень еще молодой, искренней и непосредственной женщины, на долю которой выпала уникальная и непростая судьба: сначала — шесть лет жизни рядом с гением, потом — его страшная гибель...
Убедительна чета Вяземских (В. Медведев и в особенности И. Купченко), острую, щемящую ноту вносит в картину М. Глузский в роли представителя «презренного занятия» ростовщика Шишкина, оказывающегося на поверку далеко неоднозначной фигурой.
И Дантес с Геккерном (особенно Геккерн — И. Смоктуновский), хотя и законченные негодяи, но уж во всяком случае — со своей логикой поведения.
Наверное, будут разные мнения об этом фильме, разные в том числе претензии к, нему. Можно говорить, например, о некоторой театральности, даже оперности персонажей из народа». Но в целом работа «Ленфильма» представляется заметным событием на нашем экране и особенно в кинематографической Пушкиниане. Прежде всего, своей серьезностью, решительно противостоящей облегченному, чуть ли не детективному подходу к истории пушкинский дуэли и всей биографии поэта. Не детективная история, а трагедия произошла 150 лет назад на берегах Невы и Черной речки.
Жестокая. Беспощадная. Кровавая. И болит эта рана до сих пор.
Илья ФОНЯКОВ ЛЕНИНГРАД
Литературная газета , 4 февраля 1987 г. № 6(5124) Цена 20 коп.
Оптимизация статьи - промышленный портал Мурманской области