Служим Советскому Союзу
Подводная лодка выходила на контрольное глубоководное погружение. Отдалялся приткнувшийся к холодным скалам бревенчатый причал с дощатым
настилом, не единожды истоптанным ботинками матросов.
Командир лодки капитан 2 ранга Владимир Пучнин, стоя на мостике, провожал взглядом городок между сопок. Лейтенантская юность Пучнина прошла здесь, как и последующие годы офицерского становления. Уходил на месяцы, и тянуло к неприветливым сопкам — привык находить красоту осенними ненастьями, зимами с внезапными снежными зарядами и по весне, когда пролетали над городом густые стаи птиц.
Пучнин десять лет назад окончил с золотой медалью Высшее военно-морское училище имени Фрунзе, имел право выбора — первым значился в списке отличников. Попросился на дизельные подводные лодки.
Соединение, в которое входит подлодка, одно из передовых, награждено вымпелом министра обороны СССР и переходящим Красным знаменем обкома КПСС. На флоте немало опытных командиров, но призовые стрельбы доверили Пучнину. Имелось основание: за год, как подлодка начала плавать после ремонта, экипаж все торпедные атаки выполнил с оценкой «отлично». И в призовой стрельбе — ею еще живут в отсеках моряки — обе торпеды поразили цель точно.
Прокручиваю в кают-компании запись атаки на магнитной ленте, вспоминаю все, как было, и снова переживаю заново звездный час экипажа, ощущаю нервный накал и напряжение, единение людей. Минуты атаки спрессовывают недели и месяцы подготовки, тренировок на тренажере, совершенствования в море.
...Вот лодка в квадрате поиска. Прерывистые звонки ревуна возвестили о срочном погружении. Через минуту подлодка уже на глубине. Потянулось время ожидания встречи с «противником». Наконец, доклад гидроакустика старшины 2-й статьи Александра Денисова:
— По пеленгу... шум винтов!
Завертелось! У капитана 2 ранга пилотка чуть на затылке, глаза сузились. Запеленгован ордер, но где главная цель? Боевые посты ловят каждое слово командира, поступают рапорты о готовности торпедных аппаратов, включении приборов управления стрельбой.
— Цель номер три предположительно крейсер,— докладывает дрогнувшим от радости голосом акустик.
— Точнее, акустик!
— Цель три — главная!
— Утверждаю! Пеленг на цель?..
Отсек заполнен многоголосьем докладов, но старпом улавливает требуемое, мгновенно обрабатывает информацию и выдает командиру исходные данные. Еще минута, и ясна картина построения ордера. Пучнин решает прорваться сквозь охранение. Опасно, конечно, зато стрелять можно наверняка.
— Посмотрим, не даром ли их гидроакустики хлеб едят...— говорит как бы про себя и приказывает дать самый малый ход.
Лодка проскальзывает между двумя кораблями охранения подобно щуке. Линии на планшетах надводной обстановки, указывающие курсы сторожевиков, не надломились. Пучнин разгадывает маневр «противника»: через несколько минут крейсер начнет менять галс. Так оно и есть! Лицо капитана 2 ранга озаряет победная улыбка, но, как охотник, он настороже.
— Утверждаю курс цели! Дистанция... Пеленг...— На каждый приказ четкий ответ командира БЧ капитан-лейтенанта В. Фараонова, устанавливающего данные на приборах самонаведения,— Торпедные аппараты — то-оовсь!
— Пли!
И ликующий доклад акустика:
— Шумы торпед и цели совпали!
...Миновали узкости и вышли в залив. Накануне штормило, а теперь стоит зыбь. Лодка то завалится на правый борт, то резко кренится влево. Зеленоватая волна накрывает корабль по рубку.
Замполит капитан-лейтенант Сергей Шевелев решил обойти отсеки, ободрить молодежь — тех, кто идет на глубоководное погружение впервые.
Безлюдной кажется лодка. Но распахнется по борту дверка, и увидишь зажатого приборами матроса. А то вынырнет голова из люка. Самое жаркое место в дизельном отсеке. Стучат торопливо машины, обдают сухим жаром, а мотористам в привычку. Переборки, крышки дизелей цвета слоновой кости, серебрятся настилы.
Обнаженный до пояса дежурный ходит с ветошкой и протирает каждую медяшку.
— Мы здесь как одна семья,— говорит старшина команды молдаванин Иван Выхрест.— Халатность на лодке недопустима.
Выхрест поднимает столик конторки. На тыльной стороне надпись — сделана кем-то из предшественников: «Нигде нет такого равенства перед лицом опасности, как у экипажа подводной лодки. Либо все погибают, либо все побеждают».
Иду за Шевелевым по отсекам, стараясь закрывать переборочные двери, как заведено, без стука. Хлопнуть на городской манер — дурной тон и невежество. Подводник дверь как бы прижимает и тем самым не разбивает уплотнительную резину. Матросы к своему кораблю относятся, как мать к родному дитяти: вроде похож на других, но — лучше!
— Любовь к кораблю, флоту — главное мерило ответственности,— говорит капитан-лейтенант С. Шевелев.— Сумеем привить ее, будет матрос воевать отлично. А нагрузка на лодке огромная.
Капитан-лейтенант наведался к трюмным — у них сейчас самая работа. Заглядываю в люк: на площадке среди десятков маховиков, клапанов и кингстонов управляются старшина 2-й статьи Муталиб Мамедов и матрос Ибрагим Курбанов. Попробуй, разберись безошибочно в таком переплетении трубопроводов гидравлики, воздуха и воды, а парни в мгновение ока выполняют приказ. Шевелев и сюда спустился, пошутил: посмотрели бы, мол, дехкане…
Со свистом вырывается из системы сжатый воздух — идет продувка одной из цистерн.
— Осмотреться в отсеках! — приказывает командир.
Подлодка погружается на предельную глубину как бы по ступеням, выжидает на каждой отметке, чтобы люди в отсеках могли прислушаться и осмотреться — не шипит ли где просочившаяся вода, не течет ли через сальник.
— Глубина... метров!
Притихли молодые матросы, поглядывают на глубиномеры, стрелки которых подползают к отметке, за которой шкала заклеена бумагой с красным, изогнутым по кругу восклицательным знаком. Корабль теперь останавливается через каждые десять метров. Динамики разносят голос командира:
— Поздравляю тех старшин и матросов, кто впервые на предельной рабочей глубине!
Замполит обходит боевые посты, вручает молодым матросам свидетельства: имярек действительно посетил глубину в столько-то метров.
Команда к всплытию. Шум рвущегося в цистерны воздуха гасит все звуки. И вдруг перезвон: учебная тревога! Поверяющий капитан 1 ранга Е.
Бородич дает вводную:
— Пожар в первом отсеке!
Аварийная команда облачается в индивидуально-спасательные аппараты. Разлетелся по отсекам шланг, наготове огнетушители. Действуют люди слаженно и быстро. Не успели аварийщики снять маски и перевести дух, как новая вводная. На сей раз для трюмных и рулевых...
Идем в надводном положении. Через отдраенные люки в центральный пост врывается свежий ветер. Поднимаюсь на мостик. С поручней, по бортам стекает вода. Лодка пахнет морем.
— Смотрел сегодня на молодых и вспоминал первую свою вахту,— заводит разговор замполит.— Зыбь стояла. Заступил на дежурство в рубке, гляжу по курсу. И вдруг вода под ногами выше, еще выше. Вцепился в трубу, что над головой, подтянулся на руках да едва не в крик. Думал, лодка на погружение пошла, а обо мне забыли.
Капитан-лейтенант окончил Киевское высшее военно-морское политическое училище, а до него — авиационный техникум и успел поработать в конструкторском бюро. На лодке четвертый год, с надводного корабля напросился.
— Недогруз там чувствовал,— говорит с улыбкой.
При нем уже принял командирские обязанности Пучнин. Формировали экипаж сообща, добиваясь, чтобы делом чести каждого стало образцовое выполнение обязанностей...
Растеряться в сложной ситуации на первых порах каждый может. Возникает и страх: что ни говори, а приходят на лодку все же мальчишки. Есть в экипаже старшина, отличный командир отделения, а капитан-лейтенант помнит, как боялся тот выходить в море — глубина пугала. Учебная тревога — Шевелев рядом с парнем. Пробоину с матросом заделывает, пожар гасит. Может, необязательно для него, а идет: личный пример офицера не на последнем месте.
После очередного учения рассказал матросу о том, как в войну вышла из подводного плена лодка «Л-20». Враг забросал ее глубинными бомбами. Получив повреждение, корабль лег на грунт на глубине 140 метров. В полузатопленных первых двух отсеках оказались 13 краснофлотцев. Не хватало кислорода. Задыхаясь, в кромешной темноте, люди не отчаивались и предпринимали попытки открыть клапан аварийного осушения. Ныряли поочередно в ледяную воду, отыскивали клапан и понемногу открыли его, осушили отсек, заделали пробоины. Лодка всплыла. Только трое смогли выйти из отсека самостоятельно, остальных выносили.
Долго беседовали о подвиге. Матрос молчал. Зато как радовался замполит, когда этот паренек вызвался в шторм заменить верхнюю газовую захлопку, непроверенную по халатности кем-то из новичков. Нехитрое вроде приспособление, но лодка не могла погрузиться. Следовало поставить заглушку. Но сначала—добраться до люка легкого корпуса, открыть его и, вжимаясь в тесное пространство, проползти к газоводу. Одно дело сказать, а тут скользит и уходит из-под ног мокрая палуба, подкравшись из-за спины, накрывает тебя с головой холодная зеленоватая волна, давит с неимоверной силой, норовя оборвать страховочный конец.
— Такие случаи,— говорит Шевелев,— сполна и вознаграждают труд политработника... Однако, мне пора.
...К исходу вторых суток подлодка ошвартовалась в родной гавани как раз в день рождения корабля. Кок Анатолий Нечаев испек по такому случаю пирог. А сама именинница тихо дремала у причала, приткнувшись покатым боком к почерневшим от времени бревнам.
Короткой была стоянка. Экипаж тут же захлестнули обычные предпоходные заботы. Грузили боезапас, ящики с картошкой, тушенкой, хлебом.
Перенесли матросы мешки с крупой, сетки с капустой. И настал день прощания.
Швартовы отдавали те, кто уходил в запас. Тоже традиция: в войну лодку на задание провожали друзья.
Сгрудившись на кромке причала, бодрились матросы, улыбались через силу. Темная полоса воды отдаляла все больше и больше их от родного корабля. Щемило у командира сердце: он знал, что свидеться не придется — возвратится теперь подлодка в базу не скоро.
В. СЕНИН. (Спец. корр. «Правды»).
Газета «Правда» № 319 (23480) . понедельник, 15 ноября 1982 года. Цена 5 коп.
Оптимизация статьи - промышленный портал Мурманской области