Разговор о «житейских мелочах» с районным прокурором
Сотню лет Россия смеется над чеховской старушкой, пришедшей в банк требовать пенсию за мужа только на том основании, что во всех прочих местах она уже была и ей отказали. Мы смеемся и сочувствуем затравленному чиновнику, вынужденному выложить собственные деньги, чтобы отвязаться от назойливой просительницы. Но чем больше проходит времени со дня написания пьесы, тем больше к смеху присоединяется еще и чувство некоторого изумления. Уж, кажется, какие необратимые изменения и в людях, и в обществе успели произойти, а старушка все так же узнаваема, как будто только вчера мы встречали ее в собесе, в исполкоме, в редакции. Да, именно в редакции — с какими только просьбами сюда не приходят!
Скажем, совхозный бухгалтер просит разобраться в правильности начета, наложенного на нее вышестоящей инстанцией. Разобраться с конкретными цифрами, а не выяснить ситуацию и написать о ней. Даже, наоборот, категорически требует ничего не писать. Хотя ведь журнал — печатный орган, а не финансово-ревизионный.
Или еще случай. Молодая мать окончила техникум уже с двухмесячным ребенком на руках. Ей дали свободное распределение по месту жительства (а жила она в деревне) и сказали, что в дальнейшем пособие на ребенка надо оформлять через райсобес. А там уверили, что платить должны по месту работы мужа.
Супруги собрали документы, но на работе мужа отказались их даже принять. Женщина пошла за помощью в женсовет, оттуда обратились в редакцию с просьбой разобраться и помочь. Тем временем ребенку уже восемь месяцев, пособия молодым супругам никто не платил и не собирается, а куда еще написать, кроме редакции, ни они, ни женсовет, принявший участие в их судьбе, просто не представляют. Мы понимаем: раз обратился человек в редакцию — значит, во всех прочих местах ему в объективном или, по крайней мере, убедительном разборе ситуации отказали. Что остается? Выслушать и по возможности помочь.
Есть, правда, еще одна организация, куда по делу и не по делу стекается множество разнообразнейших житейских жалоб: это прокуратура.
Мой собеседник — прокурор Суворовского района Тульской области Николай Андреевич БОТКИН. И первый вопрос к нему: чего больше в ситуациях, подобных названным, — правовой безграмотности людей, неспособности соответствующих местных организаций давать жалобам правильный и законный ход или всеобщей нашей неразберихи в понимании и исполнении собственных обязанностей?
— Позвольте, прежде чем отвечать на вопросы, привести несколько типичных ситуаций — на этот раз из нашей практики. Скажем, совхоз обрабатывает участки жителям села и берет с них за это деньги. Дело отличное, и сумма весьма умеренная. И вот приходит ко мне пенсионер из Малиновки и говорит: почему я должен платить, как все, когда у меня участок меньше других? Или еще
случай. У одного колхозника через личный участок проходит сливной желоб с участка другого колхозника. И ко мне, прокурору, приходят с требованием выяснить, кто какую часть желоба должен ремонтировать. Все это может показаться чуть ли не комичным, во всяком случае, думаю, Чехов вполне мог бы увидеть здесь сюжет, но вот, как вы сами считаете, обязан районный прокурор заниматься названными делами?
— По-моему, люди стучатся не в ту дверь.
— Конечно же, я мог бы тому пенсионеру объяснить, что Прокуратура — слишком серьезная инстанция для таких мелочей. Но имею ли я на это моральное право? Каждому человеку его конкретная бытовая и хозяйственная проблема зачастую жизненно важна, какой бы мелкой она ни выглядела со стороны. И
отмахнись я от подобных «мелочей», оставлю человека, по сути, беззащитным, чего нельзя допускать ни в большом, ни в малом. Вот и получается, что если кто и «стучится не в ту дверь», то я свою, как и вы — свою редакционную, закрыть не могу, так как «та» дверь не всегда имеется в наличии.
Вопросы такого типа отнимают у прокуратуры, по самым скромным подсчетам, не меньше трети всех сил и времени. А у нас еще очень много серьезной работы, на которую и того и другого требуется с избытком.
Действительно, по большому счету мы вынуждены заниматься не своим делом. Но чье же оно? Вы вот спросили о правовой безграмотности. Да она просто вопиющая! Не только снизу, но и сверху. Человек не знает, куда ему пойти для решения конкретного вопроса и какие при этом он имеет права, а руководитель зачастую тоже не знает своих прав и обязанностей при решении этого же вопроса. Приведу конкретный пример. У нас в управлении мелиоративных систем лишили работника премии. Он захотел обратиться в суд.
Суд готов рассмотреть дело, но требует копию приказа о лишении премии. В управлении копию не дают, требуют официального запроса. Суд не запрашивает, так как без копии документа не может назначить дела к слушанию. Человек оказывается в замкнутом круге. И все уверены, что полностью в своем праве. А на самом деле элементарная безграмотность. На эту тему есть специальный Указ Президиума Верховного Совета СССР от 4 августа 1983 года, где предельно четко говорится, что общественные и государственные предприятия, учреждения и организации обязаны по заявлению граждан выдавать копии документов, исходящих от этих предприятий, если эти копии необходимы для решения вопросов, касающихся прав и законных интересов граждан.
А как часто мы сталкиваемся с ситуациями, которые теперь даже кажутся нормальными. Водитель, например, увольняется с работы, а ему начальник говорит: сдай новую резину, что в прошлом месяце получал, тогда трудовую книжку дам. Но ведь это совершенный произвол! Если у организации или
предприятия есть какие-то имущественные или финансовые претензии к работнику, то их следует предъявлять в судебном порядке, но при чем здесь выдача трудовой книжки?
Правовой произвол часто проявляется, когда есть возможность показать свою власть, поставив человека в зависимость от какой-нибудь бумаги. Вот молодой матери потребовалась для получения пособия на ребенка справка о прописке. А руководство совхоза считает, что женщина в данный момент занимает служебную площадь незаконно, и на этом основании получению справки всячески препятствует. Не буду касаться существа спора о самой жилплощади, но, наверное, не трудно догадаться, что кормить ребенка надо независимо от решения этого спора, и раз человек прописан, то выдать справку, всего лишь фиксирующую данную реальность, ему обязаны. Подобные действия не только противоправны — они противны и общечеловеческим законам, и здравому смыслу.
— А не кажется ли вам, что в подобных действиях некоторых руководителей, кроме правовой безграмотности, есть и прямое пренебрежение законом?
— К сожалению, не только кажется. Начальник пожарной охраны РОВД не какая-нибудь беззащитная старушка, а лицо достаточно авторитетное. И вот он обращается ко мне с жалобой. Пожарная инспекция наложила на председателя колхоза штраф в размере сорока рублей. Деньги должны удерживаться из зарплаты председателя. Но руководитель хозяйства попросту запрещает своему главбуху это делать. Кстати, подобное отношение к претензиям совершенно законным и оправданным тем уроном, что мы постоянно несем от нашей безалаберности,— например, к претензиям санэпидстанции, — сейчас типично. Соответствующая бумага кладется на стол председателя колхоза или директора совхоза, а он привычным жестом смахивает ее в нижний ящик того же стола и считает дело законченным. Что, человек не понимает, что совершает противозаконный поступок? Не верю в такую наивность, особенно если происходит это не в первый и даже не в десятый раз. Но понимает он и то, что серьезных неприятностей у него не будет. Конечно, прокуратура в таких случаях каждый раз должна настаивать на привлечении к дисциплинарной ответственности, но в реальности до этого чаще всего не доходят руки. Вот и рождается ощущение безнаказанности. Тут нашу вину следует безоговорочно признать. И я собираюсь в самое ближайшее время сосредоточить на этом особое внимание.
— Значит, правовое воспитание требует не только воспитательных, но и принудительных мер?
— Вы ждете от меня четкого рецепта: следует сделать то-то и то-то, у нас появятся правовая грамотность, правовое воспитание, и все проблемы отпадут. Да, я, как районный прокурор, имею кое-какие соображения.
Но тут много вопросов, которые не замыкаются в рамках деятельности правоохранительных органов. Давайте посмотрим с самого начала. Образование и воспитание, в том числе и правовое, начинаются с семьи и школы.
А у нас в семье произошло отчуждение бытовой морали от законности. Когда крестьянина сажали за подобранный в поле колосок, то это было очень «действенное» воспитание, наглядно доказывающее, что закон и нравственность не всегда идут рядом. А когда районный начальник на глазах у всех творил то, за что рядового колхозника давно отдали бы под суд? Когда тракториста могли привлечь к уголовной ответственности за несдержанность в разговоре с председателем? Плоды всего этого мы, боюсь, еще долго вынуждены будем пожинать. Да и сейчас еще в жизни достаточно несовпадений декларируемого и реального.
Так что отношение к закону в семье, в быту пока далеко от безусловного уважения. Это относится, так сказать, к обязанностям. Что же касается прав человека, знания этих прав, умения ими пользоваться, то картина еще более убогая. Мы как будто всё зарегламентировали и расписали, у нас везде висят многочисленные «Правила» — в автобусе, в поезде, в дневнике у ребенка напечатаны правила для учащихся. Но вчитайтесь внимательно в то, что там написано. «Пассажиры обязаны...», «учащиеся советской общеобразовательной школы обязаны...». А где хоть одно слово о правах?
Практически ни в каком доме вы не встретите юридической литературы — ее невозможно купить.
Я упомянул школу. Тут как будто дело сдвинулось с мертвой точки, и предмет специальный ввели, и юристы иногда приезжают с лекциями. Но опять упор делается на обязанности. Разъясняем, например, ребятам, с какого возраста и за какие деяния следует уголовная ответственность, какова эта ответственность и так далее. Конечно, и это важно, но согласитесь, что все же основная часть молодежи не
преступники. А в правовые отношения на протяжении жизни вступает практически каждый. Но вступает с завязанными глазами…
— Вы считаете, что с детства нужно каждому дать серьезное юридическое образование?
— Вот вы улыбаетесь, а в идеале это было бы весьма неплохо. Однако есть вещи элементарные, которые можно исправить прямо сейчас. Неужели так трудно отпечатать достаточное количество сборников законодательных
актов о труде с комментариями и юридических справочников для граждан и руководящих работников?
Конечно же, образование само по себе ничего не определяет. Воспитывает прежде всего правовой дух общества, ежедневная практика на протяжении всей жизни. Принцип правового государства, что каждый отдельный человек в правовом отношении равен собственному государству, должен войти в быт, в норму как само собой разумеющееся, а у нас он даже пока еще не особо и декларируется. В том, что человек с просьбой о проверке законности финансового начета обращается в редакцию журнала, а с просьбой разбора дела о сливном желобе— в прокуратуру, в этом есть еще и невольное признание как бы своей второсортности по отношению к высшей государственной инстанции, с которой самостоятельно ему без сильного покровителя разобраться невозможно. Думается, наше общество еще мало сделало для того, чтобы лишить рядового своего гражданина этого комплекса второсортности.
Моя личная позиция такова: любой человек, облеченный властью, какова бы эта власть ни была, от районного прокурора до генерального, от прокуратуры до редакции,— никто не имеет моральных оснований
отмахнуться от «житейских мелочей» конкретных людей под предлогом, что они обращаются не по надлежащему адресу. Уж, во всяком случае, должны помочь этот надлежащий адрес найти.
Очень важно четко сформулировать конкретный круг проблем, которые компетентна решать та или иная местная организация. А внутри каждой организации — обязанности ее работников по отношению к населению. И сведения эти необходимо широко публиковать, может быть, вывесить всюду вместо многочисленных «правил», чтобы каждый точно знал: такой-то секретарь райкома партии занимается тем-то, а такой-то заместитель председателя РАПО — тем-то, вот с таким-то вопросом надо идти только к председателю райисполкома, а в такой-то ситуации действительно, кроме прокурора, никто не может разобраться. И все с точными указаниями фамилий, адресов и часов приема. Это, кстати, очень полезно еще и потому, что гласно и наглядно может выявиться пересечение сфер влияния и присвоение чужих функций. Но, чтобы эти действия не остались формальными, видимо, следует одновременно усилить и ответственность тех, кто волен принимать решения.
В частности, сразу после принятия закона о порядке обжалования действий должностных лиц в суде стали раздаваться голоса, что он мертворожденный, так как по нему нельзя обжаловать коллегиальные решения, самые по форме сейчас распространенные. Я, кстати, не совсем с этим согласен, даже в таком виде он уже начал работать; например, в нашем районе несколько человек с его помощью добились своих прав по вопросу о прописке. Но это говорит, конечно, не о том, что данный конкретный закон совершенен, а что направление выбрано правильно и именно в этом направлении законодательство тоже надо совершенствовать.
Ну, и, наконец, требуется начать уже сегодня скорейшую перестройку самих юридических служб, не должны остаться пустыми разговоры о судебной реформе, об изменении роли и престижа суда и всем прочем, с этим связанным. Но тут тема отдельного серьезного разговора, в котором, думаю, следует участвовать не только прокурору. — Что же, вы правы. Мы постараемся такой разговор продолжить на страницах «Крестьянки».
Будем вместе разбирать конкретные житейские ситуации, советовать людям, как поступить в том или ином случае.
Словом, будем учиться.
Александр ВАСИЛЬЕВ
Журнал "Крестьянка" № 10 1988 г.
Оптимизация статьи - промышленный портал Мурманской области