В. КАНЕП, министр здравоохранения Латвии
Главный показатель работы врача — быстрое возвращение больного в строй. Достижение этой цели зависит и от того, насколько широко будет внедряться электроника в лечебный процесс.
Сразу после опубликования проекта новой редакции Программы КПСС пришло в республиканское Министерство здравоохранения письмо.
«Научно-технический прогресс затрагивает все стороны нашей жизни и деятельности, — говорится в нем. — В том числе, конечно, и медицину. Но вот рядового врача, похоже, он затронул мало. Как и прежде, во время приема врач без устали строчит ручкой и некогда ему взглянуть на больного».
Действительно, бумажный поток — наша общая беда. Отчасти это результат уходящего в прошлое стиля руководства, построенного на недоверии к специалисту, на желании проконтролировать каждый его шаг. Разве не то же и в школе?
Проверяющих первым делом интересует, написан ли план урока, и по этому судят об учителе. И так почти везде. Подобный внешний контроль мало дает проку. В бумагах ведь может быть все в порядке, а на деле — в беспорядке. Выход один — контролировать не промежуточный, а конечный результат. В медицине это сокращение заболеваемости, сроки выздоровления больного, возвращения его в строй, уровень смертности и т. д. Иными словами, показатели эффективности. Поэтому в нашей республике при оценке работы врачей, при подведении итогов соревнования мы ориентируемся именно на такие качественные показатели. Но как бы параллельно существует традиционная система оценки службы здравоохранения, которая во главу угла ставит количественные показатели: чем больше врачей, чем больше поликлинических посещений, чем больше больничных коек, тем и лучше.
В общем, читатель прав: у врача много лишней писанины. Но есть и необходимая. И ее тоже немало. Избавиться от нее можно лишь при помощи научной организации труда, его автоматизации.
В республике немало сделано для автоматизации управления здравоохранением. Функционируют пятнадцать подсистем «АСУ Минздрав Латвии» — автоматизированы учет медикаментов, данные о работе врачей, об использовании больничных коек и т. д. Но в письме, с которого я начал, речь идет о рядовом враче, о том, как ему помочь. Вопрос этот мне представляется очень важным, поскольку он имеет прямое отношение к диспансеризации населения. А диспансеризация сейчас — задача настолько важная, что она записана даже в проекте новой редакции Программы партии. Как же решается эта задача в республике?
К концу прошлого года мы провели профилактический врачебный осмотр 92 процентов жителей (к концу этого года процент охвата будет не меньшим).
Легко представить себе, какой объем дополнительной работы пришлось взвалить на плечи врачей — более двух миллионов дополнительных к ним визитов. Между тем в поликлиниках не добавилось ни одной штатной единицы. Как же удалось справиться? Выручила автоматизированная система.
Мы внедрили НОТ на каждом рабочем месте. Оснастили врачей микроэлектроникой, создали автоматизированную диспетчерскую службу управления больницами, которая избавила врачей от излишних записей.
Перед диспансеризацией мы оснастили все поликлиники ЭВМ «Искра-1256», «Искра-1 226», «СМ-3», «СМ-4». Латвийскими медиками была разработана комплексная автоматизированная система медицинских осмотров населения — КАСМОН. Ее программа вобрала коллективный врачебный опыт ведущих специалистов республики по лечению всех основных видов болезней. Пациенты под контролем медицинских сестер заполняли специальную анкету — 67 вопросов о состоянии здоровья. ЭВМ анализировала ответы и выдавала предварительный диагноз. Затем уже люди шли к тем врачам, в помощи которых нуждались.
В проекте новой Программы партии говорится о мерах по повышению качества медицинского обслуживания. Я бы добавил здесь: «Повсеместное внедрение в медицину научной организации труда и автоматизации».
Но узнать состояние здоровья — лишь начало дела. Главное — поправить его, вылечить больных. Это прекрасно, конечно, что у нас в Латвии на 10 тысяч жителей приходится 47 врачей и 138 больничных коек (лучший показатель в стране!). И все-таки, повторю, главный показатель нашей работы другой — как быстро мы можем поставить больного на ноги.
В ряде развитых стран больной в среднем лежит в стационаре 7—8 дней, у нас же — значительно дольше. Конечно, высокая плата за лечение заставляет там больных выписываться раньше срока. И все же по интенсивности лечения мы, видимо, отстаем.
Важно сократить до минимума время «простоя койки». Для этой цели мы создали «АСУ-стационар». Теперь каждый день простоя койки учитывается, причины анализируются, быстро принимаются меры.
И еще резерв интенсификации — выходные дни в больницах. Не парадокс ли — в субботу и воскресенье весь лечебный процесс замирает, прерывается? Дорогостоящая, подчас уникальная аппаратура простаивает. Надо организовать дело так, чтобы хотя бы диагностические кабинеты работали в течение всей недели в две смены — с восьми утра до восьми вечера. В больнице не только один день — час не должен пропадать даром.
Это и есть путь интенсификации, на который нацеливает нас проект новой редакции партийной Программы. При таком подходе новых больниц и поликлиник нужно будет строить гораздо меньше, легче станет оснащать их самым современным оборудованием. Кстати, этому помогло бы расширение платных медицинских услуг (одновременно с развитием и совершенствованием бесплатного здравоохранения).
Однако только техникой и организацией дела проблему не решить. Многое зависит от квалификации врачей, их отношения к делу. Недаром успешное решение намеченных задач, как говорится в проекте новой редакции Программы, «партия связывает с повышением роли человеческого фактора».
Прежде всего, возникает проблема подготовки и подбора кадров. Начинать ее решение следует, думаю, с изменения принципов приема в мединституты.
Сегодня всем как будто ясно, что отборочное сито приемных экзаменов плохо помогает отделить тех, кто может и должен быть врачом, от случайных претендентов на это высокое звание.
Практика показывает, что чуть ли не каждый пятый студент мединститута довольно быстро убеждается, что не туда попал. Да и преподаватели быстро распознают тех, кто ошибся дверью. Но сделать уже ничего нельзя — выпуск, как правило, должен быть равен приему. Любой самый минимальный отсев расценивается как брак в работе.
Я предложил бы вновь ввести систему кандидатов в студенты. На первый взгляд, она может показаться расточительной — придется отвлекать от народного хозяйства «кандидатскую прослойку». Но уверен, очень быстро все убытки окупятся с лихвой. Некоторый, правда, полулегальный опыт кандидатского набора, введенный в нескольких мединститутах страны, это уже доказал: в течение первого семестра выявляются те, кому учиться трудно, — их отчисляют: И в аудиториях сразу же возникает здоровая атмосфера.
Вторая «линия обороны» должна быть проведена на третьем-четвертом курсах, после, того, как студент познакомится с клиникой, подежурит у постели больного.
Может возникнуть и такой вопрос: а куда же девать отсеившихся? Как быть с тем, что молодые люди «потеряют» три года жизни?
Ответ тут может быть только один: это много лучше, чем в случаях, когда человек всю жизнь находится не на своем месте. А потом, почему потеряют? Уверен, большую часть из них вполне можно использовать в медицине. Не получился врач — не исключено, получится хороший фельдшер, медсестра. Вот и нужно дать институту право решать: кому после третьего курса продолжать путь к диплому врача, а кого выпускать фельдшером, медсестрой. Не хватило у человека способностей к учебе, недостало трудолюбия, но с больными он чуток, терпелив, так дадим же ему соответствующий диплом. Ну, а тому, у кого этих качеств нет, в медицину вход строго воспрещен.
Прием — отсев сами по себе тоже проблемы не решат. Предстоит еще во многом перестроить учебный процесс, сделать его творческим, активным. Пока на пути этом немало нагорожено бюрократических барьеров. До каких пор, например, о работе института, кафедры, преподавателя мы будем судить по проценту успеваемости, по так называемым средним оценкам студентов, которые иначе, как нелепыми, не назовешь? До каких пор преподаватели будут составлять планы занятий, адресуя их исключительно инспекторам Минвуза?
Одна из главных сегодняшних задач, как известно, — повышение эффективности науки, ускорение процесса внедрения научных разработок. Как ее решать?
Медицинская наука не может развиваться автономно, запертая в своих лабораториях. Ей нужны контакты, соратники в институтах Академии наук, в больницах и поликлиниках. Нужна также помощь производственников, иначе разработки, какими бы ценными они ни были, останутся лежать на полках.
В проекте новой редакции партийной Программы сказано о необходимости последовательно укреплять взаимодействие академической, вузовской и отраслевой науки. Здесь, на мой взгляд, хорошо бы добавить: «...а также организационно укреплять их связь с производством». Двадцать лет назад мы впервые в здравоохранении страны создали учебно-научно-практические объединения (УНПО).
Каждое такое объединение — их сейчас у нас 33 — включает научное подразделение (НИИ, отдел, лабораторию), кафедру мединститута соответствующего профиля и специализированное отделение больницы. Этот «тройственный союз» позволяет намного сократить сроки внедрения и способствует процессу обучения будущих врачей-ученых, подготовки научной смены. Эффективность подобных объединений неоднократно доказана — новыми лекарственными препаратами (назову хотя бы противогриппозный ремантадин и противораковый фторафур), образцами новой медицинской техники, рождением новых для республики направлений науки. Можно было бы добиться еще большего, но мешают ведомственные барьеры, отсутствие необходимой самостоятельности. Скажем, всем трем членам объединения приходится решать вопросы распределения средств, изменения штатного расписания автономно, каждому в рамках своего ведомства.
А ведь объединение предполагает единство управления, концентрацию сил и средств, хозяйственную самостоятельность.
Важный резерв повышения эффективности научных исследований — дальнейшее развитие вузовской науки. Нудно наполнить все поры института, каждую его клеточку-кафедру научно - исследовательской работой. В этом, на мой взгляд, и заключается отличие высшей школы от системы среднего образования: самый одаренный преподаватель медучилища учит тому, что добыто и сделано другими, а вузовский педагог — еще и тому, что сделано и добыто им самим.
Минздрав Латвии уже много лет твердо проводит линию на преимущественное развитие медицинской науки республики в стенах мединститута. Сегодня в Рижском медицинском институте есть большая центральная научно - исследовательская лаборатория, проблемная и отраслевые лаборатории, хоздоговорные группы. В год выполняется хоздоговорных работ на миллион рублей.
Еще одна проблема: ученым на стадии внедрения надо бы объединиться с производственниками, включить их в свои группы в качестве соисполнителей. Но опять-таки сделать это можно пока лишь на голом энтузиазме. Руководители крупных научных направлений должны иметь право по собственному усмотрению приглашать специалистов из других организаций и ведомств, назначать им зарплату, создавать комплексные коллективы для выполнения полного цикла «разработка — внедрение», и эффективность медицинской науки увеличится многократно. Надо дать руководителю право в пределах фонда заработной платы самостоятельно распоряжаться штатами и окладами.
Короче говоря, какой вопрос в связи с обсуждаемым проектом новой редакции партийной Программы ни затронешь (от уменьшения писанины до совершенствования методов лечения), всякий раз его решение упирается в необходимость всячески развивать самостоятельность, предоставлять большие права «низам». Не нужно доказывать, что самостоятельность и ответственность — две стороны одной медали. Какой уж спрос с бесправного исполнителя! Дождешься ли от него заинтересованного отношения к делу, инициативы? А без этого не ускорить научно-технический прогресс, не поднять эффективность всей нашей работы.
"Литературная газета", № 46(5060), 13 ноября , среда, 1985 г.
Оптимизация статьи - промышленный портал Мурманской области