Главная | Регистрация | Вход | RSS

Архиварий-Ус

Меню сайта
Категории раздела
>
Новости
Мои статьи
Политика и экономика 1980
Литературная газета
Газета "Ленинская Правда"
Газета "Правда"
Еженедельник "За рубежом"
Газета "Полярная Правда"
Газета "Московская правда"
Немецкий шпионаж в России
Журнал "Трезвость и культура"
Политика и экономика 1981
Журнал "Юность"
Журнал "Крестьянка"
Журнал "Работница"
Статистика
Яндекс.Метрика
Дом в Заполярье
Двенадцать лет прекрасной и трудной работы — работы каждый день. К тому моменту, когда ты прилетела, все совпало: утверждение проекта поляра «Полуй», защита диссертации, все. И — расслабился, вышел из монастыря своей работы...
Так говорил Саша Шинков в ту свою счастливую осень семьдесят первого года, когда он жил одним ожиданием — строить!
Ко мне в гостиницу он притащил проектор и слайды, чтобы я сама могла увидеть далекую реку Полуй, приток Оби, ее высокий берег и ту прощальную вспышку северной теплыни, которую Шапков поймал в ловушку снимка, когда летал на Север в командировку. Там, где былинно, нетронуто переливалась земля зеленым, розовым, желтым,— из-за леса уже виднелись конструкции компрессорной станции Северного газопровода и выдвигалась могучая громада поляра — этого поселка в одном доме. Имя своему дому Шипков дал сам, как отец сыну,— поляр.
...Как-то мы стояли на исходе рабочего дня в мастерской, среди обшарпанных канцелярских столов, кульманов, подрамников — Саша уже в пальто, в черной барашковой шапке, мальчиковая фигура, мальчиковое лицо, скуластое, бледненькое, одни глаза хороши — черные, горячие, «батыйские». И эта его подростковость так не вязалась, так изумляла в сопроводительной, в сопоставительной мощи его поляра, который буквально поражал и обласкивал зрение красотой, хотя это был лишь макет.
— Я вижу свой дом до мельчайших подробностей. Мне остается лишь представить там живых людей! — сказал он тогда с радостью.
В ту осень мы с ним много бродили по Ленинграду. Растрелли. Росси, Кваренги... Но куда бы мы ни забредали, его поляры непостижимым образом из всего выдвигались, оказывались с великими в отваге родства.
Стояли мы на Дворцовой площади, Шипков говорил:
— Жутко он жизнерадостный, Растрелли! Каждый день хожу мимо и думаю: мой поляр должен быть таким же простым.
— Простым как что? — спрашивала я.
— Как Зимний дворец,— отвечал он.— Ну, посмотри. Длинный, трехэтажный... Нижний этаж самый высокий, потом чуть меньше и верхний низенький. Внутренняя музыка — в членении колоннами, пилястрами... Дворец со всеми удобствами, а представь, та же идея дома-комплекса!
Сопоставление оглушало своей необщепринятостью. Мне нужно было время, чтобы его переварить.
Он продолжал:
— Мы, архитекторы, ищем сейчас выход в свободу, в разнообразие... В стране настоящий строительный «бум» — одиннадцать миллионов человек в год улучшают свое жилье! Но наши города застроены как будто одним домом. Мы отделили типовое от красивого и оказались несостоятельны. Но разве береза в лесу не типовое? А колосья? Мир един в своем многообразии и многообразен в своем единстве. — И добавил после молчания: — Мое профессиональное
убеждение и чувство: наша архитектура впитает из прошлого именно эту свободу, праздничность. Как у Растрелли, как в Василии Блаженном!.. Но их впрямую не превратишь в жилой дом — вот в чем штука!
Даже моей ультрасовременной гостинице от него досталось.
— Ресторан на швеллере и стекло вкруговую — французская, в общем-то идея! Зонтик, легкость!..
У нас можно было бы и не делать сплошное стекло, оно не нужно. Или водостоки на стене. Их устраивают в южных странах, где ливни и всегда тепло. А у нас на них висят сосульки...
Шипков произнес это зло, весело, но и просто, даже обыденно. Пошлости позы, ученого суперменства, монотонно-жирных речений мэтра не было в нем ни на копейку. И в этих вечерних блужданиях по Ленинграду он делал естественнейшее дело своей жизни — все время что-то профессионально открывал.
Позже, читая его диссертацию, я поняла, что когда-то он так же открыл для себя Норильск. Открыл, чтобы впитать его опыт — в синтезе прошлого и настоящего и охвате будущего, чтобы потом прорваться к новизне целесообразных самобытных форм...
Однако что же это, наконец, такое — поляры?
Теперь мне представляется, что начались они с того самого дня, когда Лиза и Саша Шипковы сразу после защиты дипломов надевают кожаные куртки, брюки и свитера, черный и серый, и едут в Норильск, исполняя первую заповедь знаменитого архитектора Райта: молодой человек должен ехать как можно дальше от дома — только там он может стать настоящим зодчим.
Москва, родительский дом — все это позади...
Когда их с вещами выкинуло из автобусной давки, вокруг стоял город такой же, как и на Большой земле. Многоэтажье домов, геометрическая прямизна проспектов, тротуары, зеркальные витрины магазинов и кафе. Почти Калужская застава в Москве!
Залог поляра — в этом детски непомерном изумлении сходством.
Пока же юные зодчие начинают работать в конторе Норильского комбината, проектируют там здание роддома, гараж, теплицу, детсад. Из листа ватмана они клеят большую коробку, стачивают туда кохиноровские карандаши, Сколько стружек наберется за три года работы в Норильске!
Их жизнь безбытна, угловата. Абажур из кальки в стиле рисунков маленькой дочери Маши. Из сундука — шкаф. Прочая мебель легкая, чуть ли не дачная.
Они много времени проводят у окна, которое смотрит в тундру, на озеро Утиное, на гору Шмитиху. Со Шмитихи начинается для них зима. Сначала белеет верх, потом белизна сползает ниже, ниже... И окно гаснет, неотвратимо перенимая цвет наружного арктического мрака,— без дня, без звезд, с несущимся вьюжным вихрем высотой до небес.
Это врезавшееся в мозг окно зимы Шипков часто рисовал мне в Ленинграде...
Норильск доказал всему миру, как нужно строить на вечной мерзлоте. Капитальность, надежность, столичный, не обедненный утилитаризмом уровень жилищного стандарта. Кубометры жилья и воздуха; газ, горячая и холодная вода; радио, телефон (позже телевизор). Но форма и стиль зданий, планировочные решения созданы из заимствований — от «материка», от столиц. Исторически это объяснимо, думал Шипков. Первый этап освоения Крайнего Севера. Первые уникальные города, начинавшиеся в тридцатых годах; Объяснима и гордость людей, которые из обжитых мест привозят уютные образы городов. И среди ледяного безмолвия тундры видят «маленький Ленинград». Привычное умиротворяет психика. Но как ни высок уровень жилищного стандарта в Норильске, он не дает его жителям полного удовлетворения. Каждая квартира с окном, выходящим в ледяную пустыню, как будто замкнута в самой себе.
Конечно, вся архитектура не что иное, как средство изоляции. Но здесь, в Заполярье, она становится особенно угнетающей, вызывая тоску по благодатному миру, оставшемуся далеко на юге.
А экономически разве оправдывают себя эти европейские дома? Толщиной стен и тройным остеклением защищаются они от полярной стужи. Но уже через десять лет расходы на отопление превышают строительную стоимость, которая здесь и без того в три-четыре раза выше, чем в средней полосе!
Где-то в конце пятидесятых годов до тундры докатил пятиэтажный блочный дом, Специалисты предлагают приспособить, подогнать его к условиям Заполярья. То уширять корпус, то оставить его узким, то ставить меридианально, то широтно, то объединять в «аэродинамические группы», то держаться «сплошного замкнутого контура» периметральной застройки — и все это ради искомой гармонии между европейским городом механически перенесенным на Крайний Север, и здешней природой и климатом. Но как можно достичь этой гармонии, если среднегодовая температура в Норильске — минус 9,8, а в Москве — плюс 3,8 градуса? Среднее число дней с сильным ветром (более 15 метров в секунду) в Норильске— 71, в Москве — 4. Житель Норильска
проводит на улице 6,8 часа в месяц, а житель Новгорода — 27 часов!
Нет, нельзя рассматривать Север извне, из благодати средних широт. Надо осознать его изнутри собственных природно-климатических условий...
Когда срок договора кончился, Шипковы отнесли те кохиноровские стружки своему приятелю в лабораторию строительных материалов. Тот сунул их под пресс — двести тонн на один квадратный сантиметр.
На память осталась тоненькая плиточка. До сих пор она нежно пахнет кохиноровскими карандашами.
— Этот пресс мы испытывали и на своей душе — пресс стереотипности в профессиональном мышлении, — сказал Шипков мне в Ленинграде.— Мы приехали в Норильск совсем юными,— с мечтами о невозможной архитектуре. И мы сами не знали, не предполагали, сколько мы можем вынести вместе. Ровня ему по задаткам, по раннему осознанию своего предназначения, Лиза стала идеальным партнером в тяжкой и счастливой работе. Двенадцать проектов за двенадцать лет — и половину из них они сделали вдвоем.
Шипков с Севера не уехал. Какие надо строить здания? Какие создавать города? Какой должна быть архитектура, жизненная среда человека на Севере? Эти вопросы он теперь задавал сам себе. Он искал единомышленников — их тогда было так мало!.. Как-то он в шутку подсчитал, сколько архитекторов работает на Крайнем Севере. И вышло: 0,000015 архитектора на один квадратный километр!.. Шинков поступил в Москве в заочную аспирантуру и вновь вернулся в Норильск. Без малого десять лет он вел свои исследования в Заполярье, работая главным архитектором города.
Что выделяет Крайний Север в особый район мира?
Суровость климата. Вечная мерзлота. Долгая зима. Полярная ночь. Ураганы, метели. Угнетенный растительный и животный мир.
Контрастность погоды. Изменение температуры воздуха от минус 60 градусов зимой до плюс 30 градусов летом. Стремительный переход от долгой зимы к короткому лету. От студеной черноты
декабря — сквозь ослепительную белизну мая — к влажной зелени июля. Ни осени. Ни весны...
Беспредельность просторов. Четверть суши Земли. Сорок семь процентов территории СССР,
где ценнейшие сырьевые и энергетические ресурсы заболочены, заснежены, заморожены. Безлюдье. Бездорожье. Более 8 тысяч человек на 1 квадратный километр — в Москве, менее 1
человека на 10 квадратных километров — на Таймыре...
Так писал Шипков в своей диссертации...
Что же должно дать на Севере человеку жилье — изоляцию от природы и климата или связь с ними? Об этом ожесточенно спорили специалисты. Шипков поставил вопрос иначе: не что-нибудь одно, а единство—изоляцию-связь. Это единство архитектор должен разрешить в такой форме дома, города, которая одновременно и порождение Крайнего Севера и антитеза ему.
Он вводит три новых понятия, три свойства такого жилища.
Компактность — противопоставление суровости климата. Это мера изоляции. Тогда как мерой связи с природой становится то, что Шипков назвал направленностью. Наконец, он прибегает еще к одному интегрирующему, эстетическому понятию: целостность формы. Антитеза бескрайности Севера. Конечно, трудно сказать, к чему именно он приходил раньше — к теоретической предпосылке или живому образу своих поляров. Да и в этом ли дело — что раньше, яйцо или курица! Поляры не мозаика, не простая сумма, не эклектика, не талантливые упражнения по мотивам того, что можно без труда подсмотреть в специальных журналах и потом применить к условиям Заполярья, но самостоятельное направление в градостроении, достигнутое в преемственности лучших, достойных жить принципов и идей.
Строить капитально, надежно, как в Норильске, но при этом поляр должен быть, как «пальцы, сжатые на морозе крепко в кулак». Вместо традиционного европейского города с его системой открытых связей между жилищем, производством и обслуживанием — моноблок. Единый могучий объем. В нем все: жилье, обслуживание и природа.
Природа внутри дома — идея не только пространственная, но и гуманная. Окно зимы — это пережитое им самим одиночество, страдание, которое его, архитектора, побудило поправить эту землю необыкновенным домом. В первых своих проектах он переносит (единственное, кстати, что он впрямую переносит из благодатных земных широт!) под прозрачную крышу — деревья, траву, цветы, птичий щебет — и к ним обращает окна и лоджии жилых комнат, отводя их от белого безмолвия тундры и от полярного мрака и стихий.
Дом-комплекс на тысячу жителей для Норильска (проект 1964 года) замышлялся как два шестиэтажных корпуса, между которыми над зимним садом переброшена крыша. Впервые идею поселка для арктического побережья в виде многоэтажного дома с крытым внутренним двором выдвинул архитектор Константин Агафонов. Его проект появился в февральском номере журнала «Архитектура СССР» за 1960 год. «Это был скорее эскиз, набросок, догадка,— говорил Шипков.— Но догадка истины, озарение...» Она открывала в те годы поиск новых путей самобытного северного жилища. Эта идея прослеживается во многих проектах Шипкова — от первого проекта дома с крытым внутренним двором к дому-комплексу на тысячу жителей для Норильска (эти проекты и вариант «Снежногорска» 1966 г.— совместно с архитектором Я. Трушиньшем) и дальше к полярам «Снежногорск» и «Полуй» (проекты 1970 года). Но то, что Агафонов мыслил как крытый внутренний двор, стало у Шипкова ядром композиции, зимним садом. От проекта к проекту он как будто все более обогащает, укрупняет это развитое внутреннее пространство — образ благодатного мира, которого лишен на Севере человек.
— Мой зимний сад,— говорил Шипков,— это словно чеховский вишневый сад. Я хочу, чтобы человек жил в такой среде, где бы он мог почувствовать себя счастливым.
Со временем диалектика пространственной композиции привела их с Лизой к прямо противоположному выводу: не зимний сад внутри дома, а жилой дом в зимнем саду!
В доме-комплексе на тысячу жителей для Норильска каждый обитатель дома получил бы по девять квадратных метров жилья и по шесть с половиной квадратных метров зимнего сада. Прозрачное перекрытие летом бы раздвигалось, и все открывалось солнцу. Зимой оно бы оберегало от непогоды. Температура в комплексе поддерживалась бы постоянной. В поляре «Полуй» все эти идеи обогащены, усложнены, развиты. Это поиск высшего уровня жилища на Севере в его самом рациональном и поэтическом выражении...
Что они еще мучительно искали, так это форму поляров, органичную Крайнему Северу. Они пришли к выводу, что там, на Севере, она имеет первостепенное значение. Вдоль всего побережья Ледовитого океана дуют ветры южных румбов с октября по май. Поэтому между целями «ловли солнца» и ветрозащиты возникает напряженное противоречие. Разрешимо ли оно в архитектуре? А если нет, то чему отдать предпочтение—ветру или солнцу? Что важнее для жителя — стена или окно? А зимой? А летом? В полярную ночь?
— В том и состоит поиск направленной формы, отвернутой от ветра и раскрытой, как цветок,
навстречу льющимся солнечным лучам, чтобы дать точный ответ на одну из мудреных задач Заполярья, — говорил Шипков. — Типовым проектам, созданным по единой планировочной схеме и на все случаи жизни, неведомо даже, что такое «направленная» форма. В обычном доме на Крайнем Севере продолжительность солнечного облучения по норме — три часа в сутки, а в нашем поляре «Пирамида» — одиннадцать часов!..
Этот проект попал в книги, исследования. Его перепечатывали архитектурные журналы в Англии,
ФРГ, Японии, Швейцарии, Франции, Югославии...
Другой поляр Шипковых похож на гигантский радар. Он получил вторую премию на конкурсе жилых комплексов для Заполярья (организовал конкурс в 1968 году Госгражданстрой и Союз архитекторов СССР).
Третий поляр «Снежногорск» — поселок в одном доме для строителей Усть-Хантайской ГЭС. Проект был утвержден Советом Министров СССР. И макет отправили в Монреаль, на ЭКСПО-67. Он стоял в международном павильоне «Человек и полярные области».
Шипков становился известным. Его даже пригласили в Финляндию прочесть цикл лекций по архитектуре. Но его концепция захватывала не одних лишь специалистов. На защите Шишковым диссертации в ученом совете сидел кинорежиссер Сергей Герасимов. С отеческой гордостью взглядывал он на бледного, сдержанного, пылкого соискателя. Герасимов уже приступил тогда к съемкам своего фильма «Любить человека» по мотивам поисков, страстей, идей, надежд, мучений и радостей этого молодого человека.
Прямо из Архитектурного института Сергей Герасимов увез Сашины подрамники на съемки. Но из гладиаторской этой судьбы знаменитый кинорежиссер извлек скорее очищенный символ сущего — прекрасную мечту и даже мажорный стук строительного молотка, которого в действительности поляры Шипковых еще не дождались...
Вот факты.
Норильск когда-то не получил дома-комплекса на тысячу жителей. «Ввиду загруженности проектной конторы текущей работой выполнить этот проект в настоящее время не представляется возможным...» — так ответили в 1964 году из Норильска Госгражданстрою.
Поляр «Пирамида». Жюри конкурса 1965 года рекомендовало проект к приобретению по сумме поощрительной премии. Но он так и не был приобретен. Поляр «Снежногорск», поселок в одном доме для 620 человек. Бронзовая медаль на ВДНХ СССР в 1970 г. Повторяю, утвержденный Советом Министров СССР, проект этот не был осуществлен. Его строительство должно было идти под эгидой Министерства энергетики и электрификации СССР. Что же построено на Усть-Хантайской ГЭС вместо комплекса Шипкова? Деревянные бараки, как скорбно констатируют в Госкомитете по гражданскому строительству и архитектуре при Госстрое СССР.
Поляр «Полуй», о строительстве которого так мечтал Шипков в ту свою счастливую осень! Но сооружение той части Северного газопровода, которая проходила через Полуй, отменялось. Этому поляру нужно было подыскивать новое место. Так не был осуществлен комплекс, о котором официальный оппонент на защите Шелковым диссертации — директор ЦНИИПградостроительства, кандидат архитектуры, доцент В. Н. Белоусов писал: «Когда эксперимент будет завершен и произведены обследования в натуре, закончится крупнейшая градостроительная работа в условиях Крайнего Севера XX века. Поэтому эти исследования представляют значительный вклад в нашу градостроительную науку».
...Вскоре после неудачи с «Полуем» я получила от Саши коротенькое письмо: «Как все в природе, поляр совершает свой цикл превращений, свой кругооборот. Теперь он снова, в третий раз возвращается в землю, чтобы, напившись ее жизненными соками, зеленым ростком новой надежды подавить непомерную толщу земли и подняться к солнцу новым цветком и новыми семенами. Даже когда придет наш успех, личный, человеческий, поляр по-прежнему будет умирать и рождаться. Лишь бы не увядали наши мечты, идеи, работы...»
Но почему так трудна судьба этих проектов? Почему они не осуществляются?
Ответ прост: потому что это экспериментальные проекты.
Когда те самые «0,000015 архитектора на один квадратный километр» (и Шипков в том числе) начинали свои исследования на Крайнем Севере, в стране не было головного проектного института, который бы занимался прогнозом моделей жилья для Заполярья. И это было естественно. В те годы на первый план выступала не столько проблема качества квартир, домов, районов, городов, сколько их количество.
И лишь одиночки из тех архитекторов «пробивали» окна в будущее. Создавали проекты домов совсем иного уровня, работая на свой страх и риск ночами, но радостно и с азартом.
— Этот молодой человек — фантаст, прожектер, — говорили о Шипкове в конторе Норильского горно-металлургического комбината. (И, увы, не только там!) Его проекты опережают время. Он не хочет видеть, что большинство поселков и городов Севера, Сибири состоит в основном из деревянных домов, сплошь и рядом без элементарных удобств...
(А это его как архитектора просто оскорбляло. Как может существовать такой контраст — между
Человеком, созидающим Братскую и Красноярскую ГЭС, и примитивом дома, в котором он должен жить!)
— ...Дайте людям обыкновенные благоустроенные квартиры, передние попросторнее, побольше
встроенных шкафов, и люди скажут спасибо. А квартиры с зимними садами никому не нужны, как бы компактны-раскомпактны они ни были. Не нужно создавать людям тепличные условия. Трудности еще никому не мешали. И вообще человек на Севере должен закаляться, а не чахнуть под колпаком!.. Он бы мог ответить, что Север осваивается не титанами и геркулесами, а людьми самыми обыкновенными, к тому же 90 процентов из них — выходцы из других районов страны. Зачем же превращать для них в закалку и спорт поход за хлебом и бутылкой молока в пятидесятиградусный мороз с ветром? И отвечал своими проектами.
Говорили о Шипкове пожестче и побеспощаднее. Но вопреки этим речам Госкомитет по гражданскому строительству и архитектуре при Госстрое СССР, то есть люди, вершащие архитектурную политику в стране в двуедином плане — и с позиций трезвой реальности и с запасом перспективы,— одобряли все проекты Шипкова. Ему не отказывали в праве дерзать и создавать хорошие дома по той лишь причине, что уже настроено много плохих. Возможно,
понимали, что «бедная роскошь» блочных пятиэтажек временна. Встанут скоро перед архитекторами иные задачи! И такие как Шипков, займут принадлежащее им по праву место в обязательной цепочке: наука — экспериментальный проект (его осуществление, разумеется!) — типовой проект — массовое строительство. Потому что призвание этих людей — первотворчество. Они создают самое ценное: идеи. Это звено нельзя вырубить из цепи, и оно есть в любой области — в космонавтике, в медицине, в физике, в сельском хозяйстве. Оно должно быть и в жилищном строительстве. А дома Шипкова — от концепции до деталей — ставят новые принципы бытия. Он не просто хочет сооружать здания, но выстраивать человеческие отношения, активно влиять на социальную сферу — иначе ему не было бы смысла заниматься архитектурой...
И естественный ход событий к этому и привел: в 1968 году Ленинградский зональный научно-исследовательский институт был определен как головной в стране по гражданскому строительству, в том числе и экспериментальному. И Шипкова направили в ЛенЗНИИЭП для разработки жилых комплексов для Заполярья. Именно там он создал свой поляр «Полуй». А позже и проект дома нового типа для Воркуты, комплекс, равный, по сути, микрорайону: 1100 квартир для трех тысяч жителей. Под одной крышей в этом доме предусмотрена вся система обслуживания — магазины, киоски, кафе, баня, универсальный зал, спортзал, библиотека, музыкальная комната, зимние сады, солярии и многое другое. И различные типы квартир — от однокомнатных для одиноких и малосемейных до пространственно развитых многокомнатных квартир для больших семей. Этот дом-прогноз 1990 или даже двухтысячного года Шипковы вместе с конструктором Леонидом Стерниным предложили построить из материалов, которыми Воркута располагает сегодня. И это сразу поставило сооружение на реальную основу!

Примечательно, что ЛенЗНИИЭП разрабатывал этот проект в то время, когда пять других институтов создавали дома-эксперименты для различных зон страны — от Тбилиси и Ташкента до Тольятти и Красноярска. И эта работа шла в рамках координационного плана важнейших научно-исследовательских проблем в области строительства и по единой программе, утвержденной Госстроем СССР и Госгражданстроем.

Программе, которая конкретизировала важнейшие правительственные документы о совершенствовании проектного дела, планирования и организации жилищно-гражданского строительства.

Проект дома нового типа для Воркуты был принят Госгражданстроем с отличной оценкой. А жители города возгордились домом Шипковых и посчитали для себя делом чести его построить. Это записано в решении бюро Воркутинского горкома партии.

— Конечно, экспериментальный дом дороже, чем сегодняшние серийные здания, — сказал мне директор строящихся предприятий объединения «Воркутауголь» Рэм Лазаревич Валерштейн, когда весной я летала в Воркуту.— Иначе и быть не может. И такое удорожание заложено в программе Госстроя СССР. Но эта дороговизна кажущаяся: она окупится. Ибо эксперимент предусматривает получение ответов на целый комплекс важнейших вопросов. Он позволит получить отработанное техническое задание на проектирование будущей типовой серии. А эта серия, в свою очередь, уже будет представлять собой качественный скачок — совсем иной уровень планировки, комфорта, инженерных решений, социального устройства быта, эстетики, гармонии с природой. Нельзя больше проектировать типовые серии домов для Севера без эксперимента. А до сих пор это делается.

Тот же ЛенЗНИИЭП разработал для нас новую серию, под которую реконструируется домостроительный комбинат. Но что это, как не та же подгонка обычного европейского дома для заполярных условий! Уже сегодня ясно: когда ДСК будет готов, серия морально устареет и будет отменена. Поэтому мы — за эксперимент! Он и только он позволит определить оптимальную стоимость массового строительства в районах, сходных с условиями Воркуты. А это гигантские территории Севера страны — линия освоения БАМа, Тюменщина, Коми, Якутия...

Так начат ли этот эксперимент, спросите вы? Нет, дом еще не заложен. История повторяется! Ведь кто в конечном счете не осуществил все экспериментальные проекты Шипкова, одобренные и рекомендованные высокими государственными инстанциями? Различные ведомства. Но, может быть, там сидят ретрограды, завистники, очернители? Да нет же! На их плечах сложнейшие и многообразные проблемы развития энергетики, металлургии, угольной промышленности, нефти и газа, других отраслей экономики. И выполнение плана жилищного строительства — их прямая обязанность. Дома же Шипкова со всеми своими архитектурными, инженерными идеями требуют специальных средств на экспериментальное строительство. А эти средства никем не предусмотрены, и во многом поэтому строительство шипковских поляров считается делом вовсе не обязательным, так сказать, актом доброй воли.

Например, Министерство угольной промышленности СССР практически отказалось строить воркутинский дом, а Министерство газовой промышленности берется за его строительство. Сейчас Шипков работает над проектом целого города для алмазодобытчиков Якутии — города на прииске Удачное. Намерено «купить» проект Министерство цветной металлургии СССР.

Все — и архитекторы, и заказчики, и те, кому предназначены новые дома, — сходятся в единодушном мнении: по представлению Госстроя СССР должны выделяться специальные средства для эксперимента. Выделяться целевым назначением. А какие именно строить проекты по этому титулу, должен определять и указывать министерствам только Госгражданстрой, высший архитектурный штаб страны. Эта мера даст зеленую улицу лучшим проектам, позволит практически осуществить задачу, поставленную XXV съездом КПСС, — «повысить качество жилищного строительства, улучшать комфортабельность жилищ, их планировку».


Журнал «Юность» № 7 июль 1976 г.


Оптимизация статьи - промышленный портал Мурманской области

Похожие новости:


Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
publ, Журнал "Юность" | Просмотров: 10436 | Автор: platoon | Дата: 24-12-2011, 06:26 | Комментариев (0) |
Поиск

Календарь
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Архив записей

Февраль 2024 (1)
Ноябрь 2023 (7)
Октябрь 2023 (10)
Сентябрь 2023 (128)
Август 2023 (300)
Июль 2023 (77)


Друзья сайта

  • График отключения горячей воды и опрессовок в Мурманске летом 2023 года
  • Полярный институт повышения квалификации
  • Охрана труда - в 2023 году обучаем по новым правилам
  •