Архиварий-Ус

ВОСКРЕСНЫЙ ФЕЛЬЕТОН

У директора мясокомбината язык был подвешен очень хорошо, и он попытался договориться с редактором «по-хорошему».

— Сколько можно писать про «несунов»? Ваш меч гласности у меня уже в печенках сидит. Думаете, я слепой? Не вижу, кто у меня чего стоит? Вон Сухоруков из убойного окороков уже на второй дом через вахту вынес, главбух и ест и пьет на серебре, а главный инженер третью машину спроворил...

—Интересные наблюдения,— согласился редактор.

—Да у нас, если хотите, все тащат,— распалялся гость.— Что же, весь коллектив будете чернить? А ведь задача прессы — показывать положительный опыт. Звать вперед и вверх. Быть забойщиком и застрельщиком. Почему, вы не замечаете наших успехов? Напишите, что Сухоруков несет вахту уже в счет будущего года.
Затем лекцию о задачах прессы на современном этапе редактору прочла заведующая овощной базой:

— Вы тут на весь свет разнесли, что мы сгноили триста тонн свежей капусты. А подумали, что за границей скажут?

— Что вы сгноили триста тонн свежей капусты.

— И вам не стыдно порочить наш строй?

Еще недавно подобные нравоучения были делом обычным. И выслушивал их не только редактор. Обвинения в «очернительстве» поджидали многих журналистов еще на стадии проверки острого письма. Однажды я проверял жалобу рабочего дизелестроительного объединения на незаконное увольнение. А мне все говорили: так вы хотите опорочить трудовой коллектив, который одним из первых в области перешел на учет нормативно-чистой продукции? Вон директор и статью об этом написал. А вскоре выяснилось, что он не только писал, но и приписывал.

Сегодня-то мы поняли: всякая плесень заводится в первую очередь именно там, куда не проникает свет гласности. И ее лучи мы направляем в самые потаенные уголки. Да вот беда: почти на каждом шагу чувствуется сопротивление хранителей той плесени. Так и хочется им накинуть платок на чужой роток. У некоторых администраторов в крови замашки прямо-таки гоголевского, городничего: «Я бы всех этих бумагомарак! У щелкоперы, либералы проклятые!.. Узлом бы вас всех завязал, в муку бы стер вас всех, да к черту в подкладку!». То там, то тут восседает за административными рычагами этакий внучок городничего с хорошо подвешенным языком. Он и местную газету при случае уму-разуму поучит, а уж со всякими там рабкорами-селькорами...

Примечательную пачку вырезок из еженедельника «Ленинградский рабочий» прислали в редакцию вместе со своими письмами водители 3-го таксомоторного объединения главленпассажиравтотранса. Оказывается, здесь разработана целая система расправы с «писаками». От прокалывания шин до рукоприкладства. В руки журналистов попал даже теоретический труд одного местного наполеончика «Методы выживания неугодных».
Вон до чего дошло!

Кто же неугодные? Да те таксисты, которые предлагают от дифирамбов перестройке переходить к делу. На собраниях выступают против заплесневелых порядков и традиций, в газеты пишут. Да и как не писать, если многие предложения, критика, обещания улучшить и наладить в протоколы не попадают. Говоришь про шипы, а в бумагах сплошь розы.

Собрание проголосовало: «Оставайся, Олег Леонидович, записывай. Ныне у нас гласность». Не тут-то было. Послал Матвеев профсоюзного вожака за начальником филиала В. Игнатущенко Тот примчался и тоже начал выгонять водителя: ты, дескать, не только грязь по колоннам разнесешь, но и за границу ленту отправишь. Что о нашем строе там подумают? Раздался хохот. А Головачеву было не до смеха, потому что вызвал Игнатущенко наряд милиции, каковой и увел шофера с собой — как последнего дебошира. Режь теперь, дорогой, правду-матку в участке.

— Правильно Игнатущенко поступил! — одобрил тот демарш начальник 3-го объединения Н. Ракчеев. И сквозило за этим одобрением: мы вас научим жить в условиях демократии.

О таком обороте пожаловался Головачев в Калининский райнарсуд Ленинграда, чтобы тот привлек Игнатущенко и Матвеева к уголовной ответственности за клевету и оскорбления. Дело возбудили. И хотя оба юлили и чуть ли не договорились до того, что истец сам себя доставил в отделение, суд оштрафовал первого на пятьдесят рублей, второго — на двадцать пять. Раньше мы умилились бы таким исходом, а ныне не до умилений. Правдоискателям от тех штрафов да последовавших выговоров легче не стало: методика «стирания в муку» неугодных продолжает действовать. Только способы после письма того же Головачева в «Правду» стали изощреннее... — Третий год с зажимщиками критики в этом объединении боремся,— посетовал зам. редактора «Ленинградского рабочего» В. Косниченко, — конца не видно...

Не видно конца и гонениям на преподавателя Нарьян-Марского зооветтехникума Т. Тоскунину. Прежний директор и объявлял ей выговоры, и незаконно увольнял с работы. После вмешательства редакции и министерства оставил в покое. Пришел на его место новый — и словно эстафету перенял.

Подумаем вот над чем: несколько лет назад в Уголовный кодекс РСФСР ввели статью 139'. «Преследование граждан за критику». Предполагалось, что она остановит волну гонений. Да и очень многих это на борьбу с недостатками вдохновило. Только вот статья есть, а процессов против зажимщиков критики что-то не видать. Отчего? «Несовершенен закон, тяжело этот самый зажим доказывать, — признавался мне знакомый прокурор. — И потом: надо ведь руководителя привлекать. А это всегда хлопотно...»

Такая, оказывается, есть причина, И пока закон буксует, внучок городничего чувствует себя недосягаемым.

16 октября прошлого года в сатирической корреспонденции «Хмельные редуты» говорилось о том, как директор Озернинского госохотхозяйства Е. Богомолов уволил охотоведа Б. Сураева за его жалобы на здешние порядки. Да еще похвалялся: у меня такие связи — никогда тебе на работе не восстановиться.

Вскоре журнал «Советские профсоюзы» поведал читателям, какими методами воздействует Богомолов на неугодных: «Пишите, пишите. Мне строгий выговор — и все! А с «писателями» я рассчитаюсь!» И что же? После восьмимесячных судебных разбирательств Сураева наконец на работе восстановили. В суде прямо прозвучало: охотоведа уволили за критику. Все его сигналы так или иначе подтвердились. Мособлсуд эти выводы подтвердил.

Значит, все-таки восторжествовала справедливость? Как сказать. Восемь месяцев не получал человек зарплату по вине ретивого администратора, а заплатили за три — закон почему-то больше не разрешает. Да еще из кармана государства. Не правда ли, очень удобный для пресловутого внучка оборот? Как же поплатился наш притеснитель? Да почти никак. Нельзя же за развал работы, нарушения трудового и жилищного законодательства, «допущение случаев пьянства» и т. п. всерьез считать наказанием строгий выговор. Его-то Евгений Васильевич в очередной раз воспринял от начальника родной российской Главохоты В. Голованова с чувством глубокой признательности. Исполнилось его предсказание! Теперь, «писатели», берегись! А прокуратура и тут в стороне. Любопытно было бы, кстати, узнать, какие еще нужны ей доказательства для осмысления того факта, что Сураев пострадал за критику.

Так не оттого ли все еще благоденствует внучок городничего, что мы не научились ставить его на место? А раз так, то и без опаски выдает он громовое: у, щелкоперы, бумагомараки проклятые! Узлом завяжу!

газета "Правда" от 24 января 1988 года № 24 (25376)